ВВЕДЕНИЕ. АЛЛАН ЭДГАР ПО

ТВОРЧЕСТВО ЭДГАРА ПО

«Ворон» принесший славу…»

Своеобразие рассказов По

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА ЭДГАРА АЛЛАНА ПО

КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Введение. Аллан Эдгар По

Родился в семье актеров, в двухлетнем возрасте потерял роди­телей и был отдан на воспитание богатому торговцу из Ричмонда Джону Аллану. Пребывание с Алланами в Англии (1815—1820) привило ему любовь к английской поэзии и слову вообще. (Ч.Диккенс впоследствии отозвался о писателе как единственном блюстителе «грамматической и идиоматической чистоты англий­ского языка» в Америке.) Был послан в Виргинский университет (1826), однако вскоре взят оттуда, так как понаделал «долгов че­сти»; занятия в военной академии Вест-Пойнт (1830) тоже ограни­чились полугодом. Несмотря на скудость формального образова­ния, творчество По свидетельствует о широкой, хотя и беспоря­дочной начитанности.

В жизни Эдгара ПО было несколько важных поворотов. Одним из них, в значи­тельной мере определивших его судьбу, было решение восемнадцатилетнего Эдгара, принятое им, как пишет Герви Аллен, в «бессонную ночь с 18 на 19 марта 4827 года». Накануне состоялось бурное и тяжкое его объяснение с опекуном и «благодете­лем », видным в Ричмонде торговцем Джоном Алланом.

Блестящий студент Виргинского университета, юный стиютворец, подающий надежды, любимец товарищей, Эдгар повел себя не лучшим образом. Пирушки, карточная игра, крупный проиг­рыш поставили его в крайне затруднительное и неблаговидное положение, из которого его мог вывести только богатый и влия­тельный опекун. Поясняя поведение Эдгара-студента, можно отметить, что он был «не чужд известной бравады, свой­ственной многим в его возрасте, когда так не терпится доказать всему миру, что ты — «настоящий мужчина». Этой браваде спо­собствовало иллюзорное представление Эдгара о своем месте в семье Аллана — он, сирота и нищий приемыш, мнил себя «бо­гатым наследником». Опекун с его мелкой скаредностью поста­вил своего приемыша, страстную и гордую натуру, в фальшивое положение. К этому присоединились горькие переживания, вы­званные грубым вмешательством опекуна в интимные чувства своего воспитанника. Автор значительное внимание уделяет Джо­ну Аллану, младшему компаньону фирмы «Эллис и Аллан, опто­вая и розничная торговля», справедливо полагая, что его отно­шения с Эдгаром «в известном смысле определили будущее поэта». Он со многими подробностями ведет рассказ об этом американце шотландского происхождения, о его жизненном пути, ха­рактере, занятиях и отношениях с ближними, создавая колорит­ный и убедительный образ торгаша, ханжи и скопидома.

В час бурного объяснения опекун поставил перед Эдгаром твердое условие — полностью подчиниться его воле и неукосни­тельно следовать его указаниям и советам. А «маленький дерз­кий выскочка» в ответ на бескомпромиссное требование ответил столь же решительным «нет», «было в его непреклонности и нечто жестокое, «небла­годарное», и тем не менее это было достойное и мужественное решение. Положив на одну чашу весов благополучие, а на другую — гордость и талант, он понял, что последнее важнее, предпочтя славу и честь богатству. Более того, хотя он и не мог знать всего наперед, тем самым были из­браны голод и нищета. Впрочем, устрашить его не могли бы и они»(А.Герви). Так определился и впер­вые отчетливо и резко выявил себя основной конфликт в жизни Эдгара Аллана По — конфликт творческой, чувствующей и со­знающей свое достоинство личности и грубого торгашеского ути­литаризма, подчиняющего все интересам выгоды. То, что было сконцентрировано в натуре и поведении опекуна, вскоре предста­ло перед Эдгаром в системе непреклонных сил, выражающих ве­дущие интересы и теиденции американского общества.

Беспросветная бедность, доходившая до нищеты, но могла не угнетать Эдгара По, вызывая непосильное напряжение нервов, ко­торое чем ближе к концу жизни, тем все чаще он пытался снять спиртным и наркотиками. Но несмотря на довольно частые пе­риоды бездействия, вызванные врожденной сла­бостью здоровья и другими причинами, По работал с огромным упорством, о чем убедительно свидетельствует его обширное твор­ческое наследие. Главная причина его бедности — «слишком малое вознаграждение, которое он получал за свою работу. Лишь наименее значительная часть его творчества — журналистика — обладала какой-то ценностью на тогдашнем литературном рынке. Лучшее же из того, что он создал своим искусством, почти не привлекало покупателей. Господствовавшие в ту пору вкусы, несовершенство законов об авторском праве и постоянно навод­нявшие страну английские книги лишили произведения Эдгара По всякой надежды на коммерческий успех. Он был одним на первых американских писателей-профессионалов и мог суще­ствовать только литературным трудом и работой редактора. К тру­ду же своему и своих собратьев по перу он предъявлял бескомп­ромиссные требования. «Поэзия для меня, — заявлял он, — но профессия, а страсть, к страстям же надлежит относиться с по­чтением — их не должно, да и невозможно пробуждать в себе по желанию, думая лишь о жалком вознаграждении или еще бо­лее жалких похвалах толпы». К этому следует добавить, что он, «как художник и мыслитель, без сомнения, испытывал значительную и оправданную непри­язнь к современной ему Америке.

Между его творчеством и его торгашеским временем зияла огромная пропасть . Одна из са­мых поразительных особенностей той своеобразной эпохи заклю­чалась в том, что ее сиятельную уверенность в своем превосход­стве над всеми предшествующими эрами и веками ни разу не омрачило хотя бы мимолетное облачко сомнения. Предвкушение, казалось, недалекого триумфа над природными стихиями, кото­рого помогут добиться машины, породили теорию «прогресса», до­толе неслыханную, но теперь распространенную на все — от по­литики до дамских шляпок. Журналы, речи государственных му­жей, социологические трактаты и романы — все звенело фанфа­рами победного самодовольства. Что до философии, то она совершенно прониклась убеждением, что десять утверждений ровно в десять раз ближе к истине, чем одно отрицание, и что во втор­ник человечество просто не может не стать чуть-чуть лучше, чем было в понедельник. Вера эта была столь сильна, что публично выступить против нее викто не осмеливался»(А.Гарви), лишь один Эдгар По замечал это безудержное самодовольство и самовосхваление аме­риканцев и брал на себя смелость их обличения. Можно вспо­мнить, к примеру, Эмерсона или Генри Торо, американских писателей-трансценденталистов, к которым Эдгар По проявлял без оговорочную нетерпимость. «Стяжательство в общественной и частной жизни создает атмосферу, в которой трудно дышать . Мы видим, к каким трагическим последствиям это ведет», — говорил Эмерсон в конце 30-х годов в публичной лекции, и, пояс­няя трагедию Эдгара По, можно повторить эти слова. В начале 40-х годов в Англии и в Америке появились «Американские за­метки» Чарльза Диккенса, редкой силы обличение американского общества и его нравов. И все же Эдгар По был одним из самых страстных обличителей буржуазной Америки. «Соединенные Шта­ты, — уже после смерти Эдгара По писал Шарль Бодлер, — бы­ли для По лишь громадной тюрьмой, по которой он лихорадочно метался, как существо, рожденное дышать в мире с более чи­стым воздухом, — громадным варварским загоном, освещенным гадом. Внутренняя же, духовная жизнь По, как поэта или даже пьяницы, была постоянным усилием освободиться от этой нена­вистной атмосферы».