Роберт Винонен вспоминает, как на студенческой вечеринке читали стихи по кругу . "Настал черед по­эта-первокурсника, паренька из Вологды . И Рубцов прочитал "В горнице моей светло .". Произошла неко­торая заминка: больно уж все просто, даже наивно. Так и было сказано: мол, парень ты хороший, но поэзия — дело серьезное. Мы в космосе, а ты "матушка принесет воды".

В горнице моей светло:

Это от ночной звезды.

Матушка возьмет ведро,

Молча принесет воды .

Красные цветы мои

В садике завяли все.

Лодка на речной мели

Скоро догниет совсем.

Дремлет на стене моей

Ивы кружевная тень,

Завтра у меня под ней

Будет хлопотливый день!

Буду поливать цветы,

Думать о своей судьбе,

Буду до ночной звезды

Лодку мастерить себе .

"В горнице"

Руководитель творческого семинара Николай Сидоренко, аттестуя Рубцова за второй курс, говорил: "Если вы спросите меня: на кого больше надежд, я отвечу: на Рубцова. Он — художник по организации его натуры, по­эт по призванию".

В 1963 году Рубцов перевелся на заочное отделение и надолго исчез из Москвы. Он уехал в свое Никольское.

Из воспоминаний Сергея Викулова: "Он почти ничего не рассказывал о себе . Мы знали только, что где-то в деревне у него есть жена Гета, есть дочка . Забрать се­мью к себе он не мог . Некуда было ."

Поэт Александр Романов писал:

"Николай Рубцов! Стихи его настигают душу внезапно. Они не томятся в книгах, не ждут, когда на них задержит­ся читающий взгляд, а, кажется, существуют в самом воздухе. Они, как ветер, как зелень и синева, возникли однажды из неба и земли и сами стали этой вечной си­невой и зеленью ."

Здесь не только эмоции, здесь точно выражены свой­ства подлинной лирики, которая звучит, а не "читается".

Ветер под окошками,

тихий, как мечтание,

А за огородами

в сумерках полей

Крики перепелок,

ранних звезд мерцание,

Ржание стреноженных

молодых коней.

К табуну

с уздечкою

выбегу из мрака я,

Самого горячего

выберу коня,

И по травам скошенным,

удилами звякая,

Конь в село соседнее

понесет меня.

Пусть ромашки встречные

от копыт сторонятся,

Вздрогнувшие ивы

брызгают росой, —

Для меня, как музыкой,

снова мир наполнится

Радостью свидания

с девушкой простой!

Все люблю без памяти

в деревенском стане я,

Будоражат сердце мне

в сумерках полей

Крики перепелок,

дальних звезд мерцание,

Ржание стреноженных

молодых коней .

"Деревенские ночи"

О "братьях наших меньших" писали и пишут многие поэты. Писал о животных и Николай Руб­цов. Каким чутким и одаренным человеком надо быть, чтобы так воспринимать природу, любить ее! Радовать­ся, когда ей хорошо, и страдать, когда она в беде!

Ласточка носится с криком.

Выпал птенец из гнезда.

Дети окрестные мигом

Все прибежали сюда.

Взял я осколок металла,

Вырыл могилку птенцу,

Ласточка рядом летала,

Словно не веря концу.

Долго носилась, рыдая,

Над мезонином своим .

Ласточка! Что ж ты, родная,

Плохо смотрела за ним?

"Ласточка"

А в тяжелые минуты, когда сознание одиночества и заброшенности мучило поэта, он стремился успокоить себя, слиться с природой.

Короткий день.

А вечер долгий.

И непременно перед сном

Весь ужас ночи за окном

Встает. Кладбищенские елки

Скрипят. Окно покрыто льдом.

Порой без мысли и без воли

Смотрю в оттаявший глазок

И вдруг очнусь — как дико в поле!

Как лес и грозен и высок!

Зачем же, как сторожевые,

На эти грозные леса

В упор глядят глаза живые,

Мои полночные глаза?

Зачем? Не знаю. Сердце стынет

В такую ночь. Но все равно

Мне хорошо в моей пустыне,

Не страшно мне, когда темно.

Я не один во всей вселенной.

Со мною книги, и гармонь,

И друг поэзии нетленной —

В печи березовый огонь .

"Зимовье на хуторе"

Трудно сейчас подсчитать, сколько месяцев Рубцов был профессиональным литератором. Он пытался зажить жизнью писателя, но .

.Как будто

Ветер гнал меня по ней,

По всей земле — по селам и столицам!

Я сильным был,

Но ветер был сильней,

И я нигде не мог остановиться .

Литературовед Вадим Кожинов вспоминает: "Он был стойким и мужественным, но мог опустить руки из-за неудачи. Он часто мечтал о семейном уюте, о спокойной творческой работе и, в то же время, всегда оставался "скитальцем" по своей сути".

Лучшие строфы рождались в пути, вбирая в себя дорож­ные впечатления, а главное, ощущение внутренней раско­ванности, воли, которой Рубцов дорожил больше всего.

Я уплыву на пароходе,

Потом поеду на подводе,

Потом верхом, потом пешком,

Пройду по волоку с мешком

И буду жить в своем народе.

Душевная бесприютность заставляла его еще обост­реннее чувствовать трагическую судьбу своей Родины, ее безвестных стариков и ее великих поэтов:

. Версты все потрясенной земли,

Все земные святыни и узы

Словно б нервной системой вошли

В своенравность есенинской музы!

Это муза не прошлого дня.

С ней люблю, негодую и плачу,

Много значит она для меня,

Если сам я хоть что-нибудь значу.

Николай Рубцов боготворил Россию, ее историю, ее природу, обычаи, верования. Тема памя­ти, связи времен и поколений особенно лирично звучит в стихотворении "Старая дорога".

В 1964 году Рубцова исключили из института "за злоупотребление спиртными напитками и глумление над святынями". Пил он не больше других и глумиться над святынями не думал. Просто собрал с этажей портреты русских классиков, поставил у себя в комнате и беседовал с ними . Исключенный из институ­та, он вернулся в Никольское, где когда-то сиротствовал в детском доме.

Поначалу исключение из института казалось Рубцову несущественной ошибкой, которую легко будет испра­вить осенью, когда вернутся из отпусков все преподава­тели. Но в институте Рубцова не восстановили.

Несмотря на все свои буйства, он был застенчивым и каким-то очень гордым. Это только в стихах мог он за­кричать, словно от боли:

Я люблю судьбу свою,

Я бегу от помрачений!

А в жизни — нет. В жизни Рубцов никогда не позволял себе жаловаться. Даже если приходилось просить взай­мы денег, он делал это мучительно трудно.

Из письма Рубцова Василию Елесину: "Дорогой Вася! Добрый день! Посылаю заметку о нашем фельдшере. Редактируй ее и сокращай, как хочешь (это не стихи), но только хоть что-нибудь из этой заметки надо бы напеча­тать. Так что, если найдешь это возможным, предложи, пожалуйста, заметку в газету.

Живу неплохо. Хожу в лес рубить дрова. Только щеп­ки летят".

За свою жизнь поэт поменял много профессий: он был слесарем-сборщиком, кочегаром, избачом, литконсультантом. За публикации своих сти­хов в районных газетах, а если повезет, в областных он получал гроши. "Были бы у меня средства, я никогда бы не печатал свои стихи ."