Весьма удивительным для слушателей Нагорной пропо­веди было следующее. Раньше считалось, что праведность вознаградится земными благами — здоровьем, долголети­ем, богатством, но Христос ничего такого не обещал. Наоборот, он говорил, что праведные в земной жизни будут гонимы и нищи, потому что их богатство — не в материальных вещах, а в духовности. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе».

Для чего нужны нравственное совершенствование, высо­кая духовность? Ведь жизнь конечна, все тленно, все сотрет смерть. Может быть, в таком случае надо спешить и брать от жизни все, что можно? Однако богатство, слава, власть — все это относительно в жизни: сегодня — нищий, завтра — король, сегодня — враг, завтра — герой. К тому же потре­бительство неизбежно приводит личность к деградации, на­ступают разочарование в поставленных целях и душевная пустота. Человек всегда ищет высший смысл жизни, стремит­ся к чему-то вечному, гармоничному, прекрасному. Поэтому главное в проповеди Христа то, что он пришел, чтобы в корне изменить природный порядок существования, возвес­тил Царствие Небесное, новый тип бессмертного бытия. Его необходимо активно приближать. Таким образом, читая Нагорную проповедь Христа, можно прийти к следующим выводам.

Во-первых, необходимо постоянное нравственное самосовершенствование, отказ от соблазнов и мелочей земной жизни. Это — сверхчеловеческие требования, они противоречат природе человека и в то же время призывают его стремиться к идеалу.

Во-вторых, нравственного самосовершенствования са­мого по себе, без активного преобразования материально­го мира недостаточно. Необходимы активные поиски новой духовной природы. Это направление человеческой, деятель­ности было глубоко осознано и развито русским религиозным мыслителем-утопистом Н. Ф. Федоровым (1828--1903) в его «Философии общего дела». Разработанный им про­ект «регуляции природы», сознательного управления эво­люцией предусматривал овладение силами природы, переустройство человеческого организма, а в итоге — дости­жение бессмертия и воскрешения предков. Свое учение Федоров назвал активным христианством, обнаружив в учении Христа «космический смысл» — призыв к активному преобразованию природного смертного мира в бессмертный, божественный тип бытия. Он пытался спроектировать реальный мост от земли к небу, от естественного, к сверхъестественному, т.е. восхождение к высшей природе. А пока нам, людям XX в., принявшим за Абсолют самого человека и пришедшим к нравственной, деградации, стоило бы подумать о необходимости стремления человека к высшему идеалу. Этому учит Нагорная проповедь — важный свод законов духовной жизни общества. Заповеди, изло­женные в ней, оказали огромное влияние на всю последу­ющую историю человечества, без них невозможна и наша цивилизация.

В IV в. христианство становится государственной религией и тем самым приобретает статус «охранительной» идеологии Римской империи. В этом качестве религия подчиняла себе и философию, и искусство, и мораль, и науку. Религиозная вера, обеспечившая определенную, цельность средневековой культуры, представляла собой вы­сшую истину, с которой соотносились культурные, ценнос­ти. По мере развития культуры мораль постепенно начина­ла оспаривать монополию религии на решение «вечных» проблем человеческого бытия. Ведь Бог мыслился однов­ременно не только как создатель всего «сущего», налично­го мира, но и как творец «должного», источник моральных ценностей и норм. А это поставило перед теологами проблему теодицеи, «оправдания Бога». Иначе как было объяснить наличие зла, раз Бог вершит только добро?

Но если отношения религии и политики, морали, искусства были обусловлены решением задач идеологического регулятивного порядка, то отношения религии и науки необходимо рассматривать в иной плоскости.

4. Религия и наука

Анализ взаимоотношения религии и науки должен осу­ществляться, очевидно, не в плане сопоставления высказы­ваний (истинных или ложных) о мире и человеческом бытии, а как элементов духовной культуры, которые обслу­живают различные объективно-исторические потребности общества. Наука в системе духовной культуры выполняет познавательную функцию. Поэтому ее следует рассматри­вать в нескольких аспектах.

Во-первых, наука предстает в качестве одной из форм общественного сознания, возникшей на определенном эта­пе человеческой истории. Назначение науки заключается в выработке обобщающего теоретического знания. В то время как религия основана на вере в сверхъестественное, наука создает систему достоверного знания, которое в силу своего внеличностного характера может быть исполь­зовано как во благо, так и во зло. Это и характеризует современную ситуацию, когда груз глобальных проблем человечества создает негативное отношение к науке на уровне общественного сознания. Создается обстановка, когда религия не только реализует свою идеологическую функцию в обществе, но и претендует на выполнение познавательной функции, выработку своей системы знаний. Иначе как можно расценить тот факт, что Ватикан, спустя 360 лет, реабилитировал подвергнутого суду инквизиции Г. Галилея?

Во-вторых, наука предстает как определенный вид человеческой деятельности, разновидность умственного труда, нацеленного на выработку теоретического знания. В данном случае сопоставление религии и науки возможно по следующим основаниям. Человек есть творец культуры, ученый или религиозный деятель, мученик науки или инкви­зитор. Перед глазами встают образы Дж. Бруно, Н. Копер­ника, Г. Галилея, Ч. Дарвина и других ученых, чьи открытия вызывали резкий протест церкви. Причем этот протест, скажем, против учения Н. Коперника был вызван отнюдь не тем, что оно опровергало геоцентризм К. Птолемея в собственно теоретическом плане, а потому, что учение К. Птолемея представляло собой важный элемент христи­анской картины, мира. Но обратно, из истории культуры можно привести многочисленные приме­ры того, как служители церкви оказывались творцами научных открытий (например, Н. Кузанский, Г. Мендель, Т. де Шарден, П. Флоренский и др.).

Вместе с тем, человек выступает в качестве потребителя культуры. Он усваивает научное знание либо религиозные догматы. Происходит опредмечивание того, что уже пред­ставляет собой достояние культуры. И здесь наблюдается парадоксальная ситуация. Растет число последователей харизматического движения как в мире в целом, так и в нашей стране, что в современных прогнозах рассматрива­ется как предтеча религиозного возрождения третьего тысячелетия (Нэсбит Д., Эбурдин П. «Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции: Год 2000. Десять новых направ­лений на 90-е годы.» М., 1992. С. 311).

В нашей стране, по данным социологических исследова­ний, число людей, которых безоговорочно можно отнести к убежденным верующим, составляет не более 20%. При­водя эти данные, Л. Н. Митрохин пишет о том, что если раньше печать пестрела высказываниями, оскорблявшими чувства верующих, то «теперь впору, кажется, говорить о защите достоинства неверующих, поскольку единственным основанием подлинной нравственности все чаще объявля­ется вера в Бога». Трансформации в отношениях между научным знанием и религиозной верой, которые впитываются умом и чувством новых поколений людей, отличает известный американский религиовед Д. Хант: «Вопреки всеобщим ожиданиям, что прогресс науки приведет к отмиранию религии, наука сама поворачивается к религии и допускает сверхъестественное в форме психических явлений. Многие мистические силы, которые когда-то были торговым зна­ком колдовства и волшебства, ныне демонстрируются физиками под строгим лабораторным контролем и прини­маются от имени науки».