Между тем наступала трагическая развязка. Придя к убеждению, что дальнейшее промедление грозит срывом всех планов, Япония 22 января решила отозвать посланника из Петербурга и прекратить переговоры с Россией. 23 января указ о начале военных действий был получен командующим соединенным флотом в Сасебо и утром 24 января японский флот, а также транспорты с войсками вышли в море. Лишь после этого нота была вручена русскому министру иностранных дел.

26 января на рейд Чемульпо вторглась японская эскадра в составе шести крейсеров, четырех миноносцев и трех транспортов. «Кореец» был атакован при попытке выйти из бухты и лишь благодаря умелым действиям экипажа избежал торпедирования и отошел под прикрытие «Варяга».

Японский адмирал Уриу был доволен. Все шло по плану – русские не помешали высадке войск, англичане свято блюли нейтралитет, и наутро, с уходом последнего транспорта, Уриу мог приступить ко второй части своей задачи - уничтожению русских кораблей.

27 января 1904 г. в 7ч 30 мин командиры английского, французского, итальянского и американского стационеров получили уведомление адмирала Уриу о предстоящем его нападении на русские корабли, в связи с чем иностранным кораблям во избежание повреждений предлагалось до 16 ч «удалиться от места сражения» на безопасное расстояние. Получив уведомление, командиры французского и итальянского крейсеров предложили коммодору Бейли заявить протест ввиду явного нарушения японцами нейтралитета на рейде. Узнав от французского командира о содержании уведомления, Руднев прибыл для совещания на «Тэлбот». Здесь он получил доставленный из русского консульства ультиматум Уриу, датированный 26 января.

В нем говорилось: «Сэр, ввиду существующих в настоящее время враждебных действий между правительствами Японии и России, я почтительно прошу Вас покинуть порт Чемульпо с силами, состоящими под Вашей командой, до полудня 27 января 1904 г. в противном случае я буду обязан открыть против Вас огонь в порту. Имею честь быть, сэр, Вашим покорным слугой. С.Уриу, контр-адмирал, командующий эскадрой императорского японского флота».

БОЙ

Вернувшись с «Тэлбота», командир В. Ф. Руднев перед со­бравшимися в кают-компании офицерами объявил, что крейсе­ру предстоит вступить в бой с целой эскадрой. Общим реше­нием совещания было — сражаться и не посрамить чести андреевского флага, а в случае утраты крейсером боеспособ­ности — взорвать его. Еще раз проверили распределение обя­занностей среди офицеров, так и не составивших полного ком­плекта, на верхней палубе завершили разноску шлангов, проверили напор в пожарной магистрали, опустили стойки и задраили броневыми крышками машинные люки. Пары во всех котлах были подняты еще в 9 ч 30 мин. Врачи заканчивали развертывание перевязочных пунктов по кораблю, лейтенант Р. И. Берлинг готовил к взрыву проводники и запасные зарядные отделения торпед в носу и корме. (Взрыв по при­казу командира должен был произвести ревизор мичман Н. И. Черниловский-Сокол.) На «Корейце», носившем еще гро­моздкий парусный рангоут, готовясь к бою, спустили и выбросили за борт демаскирующие корабль высокие стеньги, а с ними два гафеля, гик и другие в изобилии имевшиеся на старом корабле пожароопасные деревянные поделки: трапы, входные рубки, светлые люки и вообще все, что могло гореть.

Для усиления защиты машинный люк закрыли боевыми решет­ками из колосников, сетками из 25-мм стального троса. За­драили и проверили все водонепроницаемые двери, горловины и люки, изготовили пластырь для заделки пробоин, опробова­ли все противопожарные средства. Не рассчитывая на счаст­ливый исход боя, командир Г. П. Беляев в присутствии комис­сии из офицеров сжег все шифры, секретные приказы и карты. Вахтенный журнал решили хранить до последнего момента. Обе крюйт-камеры подготовили к взрыву, развернули перевя­зочные пункты (из-за недостатка места использовали для этого лазарет и каюту командира).

«Много врагов – много чести»,- гласит извечное изречение. Если следовать этому В 11 ч 10 мин прозвучал сигнал: «Все наверх, с якоря сни­маться». Семафором дали команду «Корейцу». Через десять минут под звуки гимна «Варяг» снялся с якоря и дал ход. «Кореец» следовал в кильватер. Команды французского, англий­ского и итальянского стационеров, построенные во фронт и стоявшие по-вахтенно на своих кораблях, отдавали дань му­жеству русских моряков. «Мы салютовали этим героям, шед­шим так гордо

на верную смерть»,— писал потом в донесении своему адмиралу

командир «Паскаля». В ответ на «Варяге» играли национальные гимны тех стран, представителями кото­рых были провожавшие его корабли. Но вот миновали италь­янский крейсер — последний у выхода с рейда; затихла вдали мелодия русского гимна, исполнявшегося итальянцами в честь наших кораблей, лишь мерный гул машин нарушал глубокую. тишину, воцарившуюся на палубе «Варяга».

Нельзя не признать, что японцы оказали русским кораблям исключительную честь. Против легкого крейсера и устарелой канонерки они выставили три тактических соединения их Соединенного флота: 4-й боевой отряд (четыре крейсера и авизо), 9-й отряд миноносцев из состава 2-й эскадры, 14-й отряд миноносцев из состава 1-й эскадры, один крейсер («Чиода») из 6-го боевого отряда 3-й эскадры и, наконец, броненосный крейсер «Асама» из 2-го боевого отряда 2-й эскадры.

Один вид этой армады должен был парализовать волю к сопротивлению.

Присутствие «Асамы» делало положение русских и вовсе безнадежным. Закованный в броню по ватерлинию, с укрытыми за броней башен и казематов орудиями и их при­слугой, он мог почти безнаказанно расстреливать «Варяга», оставаясь для него практически неуязвимым. Он один втрое превосходил «Варяга» по мощи бортового зал­па, а за одну минуту его орудия (если учесть их увеличенную скорострельность) обеспечивали более чем четырехкратное превосходство в массе выброшенного металла. Практически же оно становилось более чем 10-кратным из-за неизбежного (вследствие выхода из строя повреждавшихся от своей стрель­бы и подбитых орудий) уменьшения скорострельности артилле­рии «Варяга» в ходе боя. Как видно из табл. 3, вся эскадра в минуту выпускала с борта в 9,1 раз больше металла, чем русские корабли, а по массе взрывчатого вещества превосхо­дила их в 36 раз. С учетом же в 1,4 раза большей разрывной силы японской взрывчатки (шимоза) это превосходство стано­вилось более чем 50-кратным. И это, — учитывая снаряды лишь калибром 75-мм и более.

Казалось, японцы предусмотрели все. Выставив в дозоре у входа в море на конце 30-мильного фарватера авизо «Чихайя» и миноносец «Касасаги», расположившись на открытом плесе за островами в 10 милях от Чемульпо и перекрыв русским кораблям возможность выхода из узкого фарватера, японский адмирал не сомневался в сдаче противника перед лицом абсолютно безвыходного положения. Но "Варяг" не ответил.

Вместо отве­та высоко в небе затрепетали на стеньгах и гафеле овеянные двухвековой славой белые с голубым крестом андреевские фла­ги, которые поднимались, согласно Морскому уставу, «в виду неприятеля». В 11 ч 45 мин с дистанции 40—45 кабельтовых (около 7500—8000 м) прогремели первые выстрелы «Асамы» — ближайшего к русским корабля. Через две минуты «Варяг» начинает пристрелку правым бортом.