Нравственные принципы, связанные с божественным началом

Точно так же как социально-ролевые обязательства в рамках традиционных пси­хологических теорий было принято рассматривать исключительно как конвенци­ональные, а не нравственные, религиозные или духовные ориентации рассматри­вались исключительно как вопрос традиционно принятых норм. Однако исследо­вания все больше выявляют важность религиозных и духовных ориентации для нравственности. В фундаментальном исследовании моделей нравственности Кол­ой и Дэймон (Colby & Damon, 1992) обнаружили, например, что их респонденты связывали свое нравственное поведение в качестве общественных деятелей или гуманистов с глубинными внутренними обязательствами духовного характера (см, также: Walker, Pitts, Hennig & Matsuba, 1995).

Исследования различных африканских культур подтверждают, что религиозные и духовные ориентации благодаря их связи с эпистемологическими установками индивида полностью определяют моральные суждения. Так, например, нигерийцы решая нравственные дилеммы Колберга, опираются в первую очередь на откровения высшей, или божественной, силы, а не на светское мировоззрение (Okonkwo, 1997). Данные подобного рода говорят о том, что алжирские респонд ты, решая дилеммы Колберга, опираются на веру в Бога как Творца и высшую с вселенной (Bouhmama, 1984).

Весьма важным достижением исследований в данной области является подтверждение того, что в основе нравственности могут лежать предпосылки дух кого характера, диаметрально противоположные принципам справедливости и принципам, ориентированным на общество (Shweder, Much, Mahapatra 1997). Например, по свидетельству Шведера и Мача (Shweder & Much, 1987) ин­форманты из общины ортодоксально-индуистского храма утверждают, что в т лемме Хайнца муж не прав, совершая кражу, ссылаясь при этом на негативные последствия, связанные со страданием и духовной деградацией. Заслуживает внимание то, что их аргументация в таких случаях часто не содержит упоминания принципов справедливости, прав личности или благополучия. Порицая воровство как нарушение дхармы (dharma), индийцы-индуисты оценивают акт совершения кражи как ведущий к духовной деградации и неотвратимому страданию при по­следующих появлениях на свет (аналогичный анализ буддийского понимания дхармы и связанных с ней нравственных концепций дается в работе Huebner & Garrod, 1991). Такие исходные установки, не связанные с культурой, формируют нравственное мышление ортодоксальных индуистов по широкому кругу проблем повседневной социальной практики и ведут к появлению нравственных оценок, которые заметно отличаются от оценок светского западного населения, исходяще­го из противоположных гносеологических посылок. Так, например, для ортодок­сальных индуистов нарушением моральных принципов являются ситуации, в ко­торых жена позволяет себе есть вместе со старшим братом своего мужа или вдова ест рыбу, поскольку их нравственное мышление сформировалось под воздействи­ем основанных на духовных принципах определенных гносеологических посылок, как-то: «муж — воплощение Бога, и к нему следует относиться с подобающим ему уважением» или «тело — это храм, в котором обитает дух. Следует блюсти святость храма. Поэтому тело следует оберегать от нечистой пищи» (Shweder et al., 1987 pp. 76-77).

Свидетельства того, что нравственность, связанная с божественным началом, выходит за пределы принципов справедливости и благополучия, имеются и в от­ношении других культурных групп, в том числе представляющих современные западные общества. Хейдт с коллегами (Haidt, Roller & Dias, 1993) показали, например, что бразильские дети, принадлежащие к низшему сословию, как и афро-американские дети, представляющие низшее сословие, часто рассматривают опре­деленные отвратительные и заслуживающие осуждения поступки, такие как съедение чьей-нибудь собаки, как безобидные с точки зрения нравственности, даже коп они сами наблюдают действия такого рода. Важность ортодоксального мирового зрения для нравственной позиции такого рода подтверждается интервью, которые проводились с баптистами из США (Jensen, 1997). Информанты, принадлежащие к баптистам-фундаменталистам, исходя из посылки о том, что взаимоотношения людей и Бога организованы структурно-иерархическим образом, рассматривают развод как святотатство, которое имеет негативные последствия для загробной жизни. Вот как рассуждал один из респондентов:

Для меня развод означает [что] ты даешь Богу пощечину. Другими словами, ты бро­саешь Богу упрек. Потому что Иисус Христос и церковь — это тоже своего рода брак. Разводом мы говорим, что невеста покидает своего мужа. Подумайте, что это значит. Это значит, что мы можем лишиться спасения. [Развод] разрушает основы нашей веры, поэтому я думаю, что развод — это позор (Jensen, 1997, р. 342)

В рамках такого подхода эпистемологические посылки не просто существенно отличаются от светских посылок, на которые опираются традиционные теории нравственного развития, но, кроме того, являются неразрывно связанными с нрав­ственными предписаниями в отношении подобающего поведения.

Резюме

Идеи, ассоциируемые с культурой, и культурные практики, как было продемон­стрировано, оказывают качественное воздействие на формирование моральных принципов. Было выявлено, что культура определяет релевантность концепций справедливости, влияет на значимость идей справедливости при разрешении мо­ральных дилемм, а также на решения о моральной ответственности. В отношении межличностных отношений имеющиеся данные указывают на наличие определя­емых культурой нравственных принципов, которые связаны с конкретным обще­ством и качественно различаются как между собой, так и от ориентированного на индивидуализм подхода к обществу, воплощенного в модели Гиллиган (нравствен­ность как забота и участие). И наконец, в том, что касается связи нравственности с божественным началом, исследования, учитывающие фактор культуры, выдви­гают на передний план роль духовных эпистемологических предпосылок в выне­сении моральных суждений, причем такие предпосылки дают основание для суж­дений, не связанных с соображениями справедливости или благополучия.

Направления будущей работы

В этом разделе намечаются направления будущей теоретической и исследователь­ской работы по изучению влияния культуры на нравственное развитие. При этом учитывается необходимость более глубокого понимания процессов адаптации к культурным нормам, а также культурных факторов, оказывающих влияние на фор­мирование Я. Также уделяется внимание формированию динамического видения культуры, которое признает важность властных отношений, сохраняя восприим­чивость к культурным различиям в подходах к Я и нравственному мировоззрению.

Культура, контекст и доминирование

В будущих исследованиях культуры и нравственного развития следует также прило­жить усилия к пониманию культуры как процесса, что связано с этнокультурными концептуальными подходами и признанием гетерогенной сущности культурных представлений (Greenfield, 1997; Miller, 1997b). В этом отношении большее внимание необходимо уделить вариациям как между культурными общностями, так и внутри них. Следует признать, что культуры существуют не только как системы общих представлений, но также включают в себя поведенческие и материальные аспек­ты, такие как обычаи, повседневная практика, система рассуждений и артефакты. Подчеркивая необходимость выйти за пределы стереотипных представлений о культуре, столь же важно избежать при этом заблуждения, что идеи, ассоциируе­мые с культурой, и культурные практики столь неоднородны, что культура из-за собственного многообразия не может помочь в объяснении формирования нрав­ственности. Придерживаясь такой точки зрения, приверженцы подхода с точки зрения обособленных доменов, например, пришли к выводу, что влияние культу­ры и влияние контекста представляют собой одно и то же явление (Turiel, 1998a; Wainryb & Turiel, 1995). Данные о том, что представители коллективистских куль­тур интересуются вопросами, касающимися Я и автономии, а представители индивидуалистических культур озабочены вопросами социально-ролевых обя­зательств, эти ученые интерпретировали как контраргумент мнению о существо­вании кросс-культурных различий в трактовке Я и соответствующих психологи­ческих процессов. Оспаривая такие выводы, важно подчеркнуть, что факторы культуры и контекста взаимосвязаны. Следует признать, что воздействие культуры всегда связано с контекстом, так же как влияние контекста зависит от представлений о контексте, определяемых культурой (Miller, 1997a). Согласно современным представлениям, является заблуждением рассматривать социально-ролевые обязательства как свидетельства коллективизма или проявления интереса к проблемам Я и автономии как свидетельства индивидуализма. Скорее, как подтверждают исследования, рассмотренные в этой главе вопросы, которые можно считать универсальными на относительно абстрактном уровне, обретают в условиях определенной культуры конкретную форму. Так, мы видели, например, что все культуры проявляют интерес к вопросам, связанным с обществом, в то время как конкретные нpaвственные принципы, связанные с обществом, представляют собой культурную и современную, так же как все культуры интересуются вопросом личного выбора, хотя значение, которое придается ему в повседневных моральных суждениях, в разных культурах является различным.