Для Пакистана растущее геополитическое значение ННГ Центральной Азии в быстро изменяющемся мире стало дополнительным стимулом попытаться восстановить историческую традицию экономических контактов и политических взаимодействий вдоль линии Центральная Азия - Афганистан - Пакистан - Индия, прерванную, как известно, в ходе событий ХIХ - ХХ веков. Сначала феодальные государства Центральной Азии и Британской Индии потеряли политическую самостоятельность в ходе колониальной экспансии Российской и Британской империй. Затем, в результате революции 1917 года в России, вновь образованное государство СССР полностью прервало экономические и культурные контакты между сообществами советской Средней Азии и остальным миром южнее границ бывшего СССР.

После распада СССР выяснилось, что для поддержания новой системы региональной безопасности стран Центральной Азии нуждаются в сохранении системной целостности занимаемого ими геополитического пространства, в котором они существуют с момента укрепления советской власти на южных границах региона в пределах бывшей Российской империи. Интенсивные контакты с внешним миром объективно могли привести к дезинтеграции политических и социальных систем, вновь образованных стран Центральной Азии. С этой точки зрения, элиты Центральной Азии продолжали рассматривать Афганистан в качестве буфера, ограждающего их от нежелательного влияния извне.

Исходя из этого, перед Пакистаном встала сложная геополитическая задача. Необходимо было “прорубить окно” в Центральную Азию. При этом, не испортив отношений с Центральной Азии, которые, вполне очевидно, были не готовы отказаться от режима изоляции зоны афганского конфликта, как наиболее важного фактора региональной безопасности.

Открытие транспортных коридоров в Центральную Азию требовало от Пакистана обеспечения их безопасности. Для этого было необходимо закончить гражданскую войну в Афганистане, с тем, чтобы обеспечить приход к власти авторитетного правительства, способного преодолеть дефрагментацию страны. После многолетней войны такую задачу можно было решить только военной силой. Разделение Афганистана и степень разрушения достижений модернизации и государственных институтов в результате гражданской войны делали невозможным восстановление единства страны путем простого усиления одной из военно-политических группировок.[41]

То, что было вполне реальным перед падением прокоммунистического режима в Кабуле весной 1992 года и сразу после него, стало полностью невозможным к лету 1994 года. Весной 1992 года усиление партий Пешаварского альянса в союзе с умеренными пуштунами из просоветской Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) могло бы привести к формированию в стране единого авторитетного правительства, основанного на доминировании этнических пуштунов. Это означало бы завершение войны и преемственность основных государственных институтов и достигнутых результатов модернизации.

Однако воссоздание единого государства Афганистан с доминированием пуштунов в 1992 году для Исламабада было нежелательным. Так как в этом случае не обеспечивалось главное условие пакистанской внешней политики в отношении Афганистана - полная подконтрольность Исламабаду любого правительства в Кабуле. Тем более, что в 1991 году самый влиятельный политический деятель Пешаварского альянса, протеже пакистанской армии и разведки Хекматиар дал основания сомневаться в своей лояльности пакистанской внешней политике. Во время войны в Персидском заливе Хекматиар поддержал действия Саддама Хуссейна. В то время, как официальный Исламабад принял участие в войне на стороне антииракской коалиции, послав в Залив 11 тысяч солдат. Поэтому в апреле 1992 года победа Хекматиара в частности и Пешаварского альянса, в общем, не отвечала пакистанским геополитическим интересам.

Придя к осознанию необходимости открытия транспортных коридоров на север и отдавая себе, отчет в сложности поставленной задачи, Исламабад начал предпринимать меры для поиска путей решения возникшей проблемы. По объективным причинам, было невозможно сделать ставку на уже действующую в Афганистане военно-политическую группировку. Нереально было и прямое военное вмешательство пакистанской армии для наведения порядка в соседней стране. В этом случае, можно было увязнуть в Афганистане и наверняка спровоцировать нежелательную напряженность в отношениях с ННГ Центральной Азии. Пакистану необходимо было радикальным военным путем решить проблему войны в Афганистане, обеспечить приход к власти в стране подконтрольного Исламабаду режима, открыть транспортные коридоры на север и сохранить при этом дружеские отношения со странами в Центральной Азии.

Поставленная в Исламабаде задача вполне совпадала с концепцией множественности путей транспортировки природных ресурсов и других грузов из региона Центральной Азии. Преодоление географической изоляции региона, например, для Запада означало снижение степени российского влияния на ННГ Центральной Азии. Для ННГ Центральной Азии новые транспортные коридоры означали снижение затрат на транспортировку грузов, освоение новых рынков и уменьшение географической зависимости от России. . В течение последнего десятилетия США соперничали с Россией, Китаем, европейскими державами и Японией за политическое влияние в этом ключевом в стратегическом отношении регионе и за право эксплуатировать самые большие в мире неосвоенные запасы нефти и газа во вновь образованных центрально-азиатских республиках — Туркменистане, Казахстане, Узбекистане, Таджикистане и Киргизстане.

Ключом к огромным потенциальным прибылям в Центральной Азии был вопрос транспортировки — как доставить нефть и газ из этого изолированного, отсталого и удаленного от морей региона на основные мировые энергетические рынки. Уже действующие трубопроводы относились к старой советской транспортной сети, которая шла через Россию. Когда борьба за ресурсы этого региона обострилась, стали ясны цели США. Они хотели подорвать экономическую монополию России, в то же самое время добиваясь уверенности в том, что другие соперники будут исключены из игры. Поэтому трубопроводы следовало прокладывать через те страны, на которые США могли бы оказывать существенное политическое влияние, в сферу которого не входят Китай и Иран.[42]

Центрально-азиатские республики раньше являлись частью Советского Союза и имели протяженную границу как с Китаем, так и с Ираном. Таким образом, трубопровод, который исключал бы Россию, Китай и Иран, был возможен только в двух вариантах. Первым являлся извилистый маршрут от Каспийского моря через Кавказ по территории Азербайджана и Грузии, а затем через Турцию. Второй — через Афганистан и Пакистан — был короче, однако немедленно ставил трудноразрешимые политические вопросы. С кем следовало вести переговоры в Афганистане и как можно гарантировать политическую стабильность, необходимую для строительства и обслуживания трубопроводов?

Тогда-то и пригодились талибы. В 1994 году их отряды во главе с муллой Мохаммадом Омаром пришли в Афганистан. (Кстати, немалую поддержку талибам оказывали США, которые хотели как можно быстрее воплотить в жизнь газовый проект.)