Золя разрабатывает свой метод написания романа и этот метод будет оставаться у него в дальнейшем неизменным.

«Вот как я создаю роман. Я не создаю его в буквальном смысле этого слова, я предоставляю ему возможность создаваться самому. Я не умею выдумывать факты : этот вид воображения у меня полностью отсутствует… Я решил никогда не заниматься сюжетом. Приступая к работе над романом, я не знаю, какие события в нём произойдут, какие персонажи будут в нём участвовать, как начнётся и чем кончится. Я знаю только своего главного героя, своего Ругона или Макара… Я размышляю о его темпераменте, о семье, в которой он родился, его первых жизненных впечатлениях и о том классе, к которому, как я решил, он будет принадлежать…»

После этого периода обдумывания и собирания необходимых материалов Золя стремиться «связать одной нитью все эти неясные картины и разрозненные впечатления. Почти всегда это требует длительной работы. Но я хладнокровно приступаю к ней и, вместо того чтобы прибегнуть к воображению, прибегаю к логике… Я ищу прямых последствий самого незначительного события, того, что логически, естественно, неизбежно вытекает из характера и положения моих персонажей… Порой остаётся связать лишь две нити, обнаружить самое простое следствие, но я не в состоянии этого сделать… В таком случае я перестаю об этом думать, зная, что это потерянное время… И вот наконец в одно прекрасное утро, когда я завтракаю и думаю совершенно о другом, обе нити внезапно связываются воедино… И тогда свет проливается на весь роман…»

И он принимается писать по три, четыре, пять страниц в день. В его рукописях мало помарок и поправок.[7]

Логическим завершением социальной эпопеи Золя был «Разгром» (1892). Во многих романах, которые создавались в 80-х и начале 90-х годов, писатель относил события к последним годам Империи и, пользуясь прямыми намеками и символикой, давал читателю почувствовать близость неизбежной развязки. Круг замкнулся. Раздираемая социальными и экономическими противоречиями, Вторая империя ринулась в последнюю авантюру и завершила свое бесславное существование.

Золя весьма точно восстанавливает ход событий франко-прусской войны и в основном правильно анализирует причины поражения французской армии. Гнилостность бонапартистского режима, авантюризм в политике, бездарность военачальников, полная неподготовленность к войне приводят к неизбежной развязке.

В романе описан путь шалонской армии. Совершая бессмысленные марши и нелепые остановки, она доходит до Седана и терпит там поражение. Нераспорядительность высшего начальства обрекает солдат на тяжкие лишения. Обозы с провиантом никогда не приходят вовремя, долгожданный отдых после длительного перехода неожиданно отменяется, случайно обнаруживается, что в армии нет ни одного санитара, не хватает тридцати тысяч запасных частей для винтовок, офицеры и генералы не знают плана местности, по которой происходит движение войск, отсутствует единое верховное командование, и в частности поступают разноречивые приказы. К тяжелым физическим лишениям прибавляются лишения моральные.

Золя показывает антипатриотические силы Франции, корыстных буржуа, для которых личные интересы превыше долга перед родиной и которые готовы идти на сговор с врагом.

С гневом разоблачает Золя и прусскую военщину, которая ведет завоевательную войну, не брезгуя никакими средствами, грубо попирая национальное достоинство французов.

Внутренним и внешним силам Золя противопоставляет патриотические силы страны. С восторгом говорит Золя о молодых патриотах в солдатских шинелях.

Несколько страниц романа Золя посвятил Парижской коммуне – результат обманутой любви к отечеству, которая «напрасно воспламенив души, превращается в слепую потребность мщения и разрушения». Не поняв величайшего смысла первого опыта пролетарской диктатуры, страшась гражданской войны и революционного насилия, Золя тем не менее сочувственно изображает борьбу рабочих, осуждает действия версальцев, особенно после падения Коммуны, говорит о бессмысленной жестокости перепуганной буржуазии, которая обрушилась на поверженных коммунаров. Вопрос о терроре версальцев всегда волновал Золя и не раз вызывал его отповедь апологетам буржуазии. Так в статье «Французская революция в книге Тена», которая впервые была опубликована в журнале «Вестник Европы», Золя резко осудил труд своего учителя и соратника по литературным боям: «Политическая тревога слишком просвечивает из-под научной методы. Тен, несмотря на свою кажущуюся холодность аналитика, проявляет страсть консерватора, которого Коммуна привела в негодование и устрашила». Отвечая Тену и другим, Золя с помощью цифр и фактов доказывал, что при одном взятии Парижа версальцами в 1871 году число жертв за весь период якобинской диктатуры: «За три дня было больше расстреляно, нежели гильотинировали революционеры за несколько месяцев». В «Разгроме» Золя возвращается к этой мысли, показывая, на что способен в своей классовой ненависти добродушный и мирный с виду буржуа.

Патриотический роман завершает социальную эпопею. Следующий и последний роман серии – «Доктор Паскаль» (1893) – понадобился Золя для обоснования его естественно-научных взглядов на природу и общество. Доктор Паскаль – убежденный последователь теории наследственности. В течение долгих лет собирает он данные о своих предках, ближайших родственниках, следит за жизнью отдельных представителей семьи Ругонов и делает вывод о закономерности их индивидуальных судеб. Множество страниц романа посвящено анализу психологии и поступков уже знакомых персонажей. При этом Золя нередко отступает от прежней реалистической и социальной трактовки созданных им характеров, выдвигая на первый план биологический фактор.

Понимая, однако, что поступки персонажей, связанных с семьей Ругонов и Макаров, далеко не всегда объяснялись в его произведениях лишь прямым влиянием наследственности, Золя делает в «Докторе Паскале» существенную оговорку: «Жизнь на каждом шагу опровергала эту теорию. Наследственность, вместо того чтобы стать сходством, была лишь стремлением к этому сходству, ограниченным средой и обстановкой». Таким образом, Золя оправдывая свой первоначальный замысел «истории одной семьи», подчеркивал решающее значение социального начала в формировании характеров его героев.

Большое место в романе занимает философия «радости жизни», которую на этот раз Золя почти полностью освобождает от всякой связи со своими социальными воззрениями и выводит из биологических законов жизни.

Можно сказать, что ни в одном из романов серии с такой обнаженностью не проявлялись лженаучные взгляды Золя на человека и общество, как в этом произведении. Это обусловило художественное несовершенство романа «Доктор Паскаль», в котором риторика и надуманные ситуации почти не оставляют места для живого изображения действительности.

Не удалась Золя и лирическая тема романа – рассказ о любви шестидесятилетнего Паскаля и двадцатишестилетней племянницы Клотильды, хотя эта тема и была навеяна личными переживаниями писателя. В конце 80-х годов Золя полюбил молодую девушку Жанну Розеро и всецело находился под влиянием этого чувства. Желая опоэтизировать запоздалую любовь Паскаля к юной Клотильде, он вспоминает библейскую лигенду о царе Давиде и Ависаги, оправдывая союз мудрой старости и жизнеутверждающей юности. Осуждая Золя за стремление возвысить чувства престарелого Паскаля и молодой Клотильды, А.П. Чехов писал: «Дурно, что это извращение он называет любовью».