Этим, видимо, отличались и другие портреты современников, написанные Брюлловым на родине, а также по пути в Италию, когда по болезни ему пришлось на четыре месяца задержаться в Мюнхене, где он очень скоро прославился своим искусством и сумел получить заказы от видных представителей баварской знати и местного двора.

Желающих портретироваться у Брюллова было так много, что иные почитали его согласие за великую честь.

Более сотни людей различных слоёв общества, разных характеров, разных национальностей вошли в эту портретную галерею. Кого здесь только нет! Русские художники и архитекторы – Сильвестр, Щедрин, И.Н. Горностаев, Ф.Л. Бруни, К.А. Тон, П.В. Басин. Русские писатели и общественные деятели В.А. Жуковский, братья Александр и Сергей Тургеневы, князь П.П. Лопухин, граф Матвей Виельгорский. Итальянская интеллигенция – писатели и общественные деятели Франческо Гверацци и Джузеппе Капечалатре, певицы Джудита Паста и Фанни Персиани, скульптор Чинчиннато Баруцци. Русская знать – Анатоль Демидов, великая княгиня Сиепа Павловна, принц Мекленбургский, графиня Орлова – Довыдова и, наконец, люди близкие и милые сердцу – семейство русского посланника при Тосканском дворе князя Г.И. Гагарина, графиня Юлия Самойлова, княгиня Зинаида Волконская, семья Миланского купца Мариетти, брат Александр.

Как ни различны все эти люди по рождению, по судьбе, - под кистью Брюллова многие из них получают черты некоторой общности. Если сказать языком житейским, почти все герои его «симпатичны», привлекательны. Они покоряют либо совершенной красотой, либо напряжением интеллектуальной, духовной жизни. В некий счастливый момент их жизни изображает Брюллов своих героев.

В Риме Карл Брюллов быстро сумел стать душой общества не только среди русских «артистов», как тогда называли художников и скульпторов, но и более широкого круга русской дворянской и разночинной интеллигенции, оказавшейся по тем или иным причинам на берегах Тибра.

Знание немецкого и французского языков, а также быстрые успехи в итальянском, на котором Карл Брюллов вскоре мог изъясняться и писать совершенно свободно, способствовали тому, что в отличие от многих других русских художников он установил тесные связи и с интернациональными кругами «артистов», и с итальянской интеллигенцией.

Жил Карл Брюллов вместе со своим братом Александром, как и большинство русских художников, в районе нынешней улицы Систина, неподалёку от Квиринальского дворца.

Братья Брюлловы были направлены за границу русским Обществом поощрения художников, которое и выплачивало им стипендию, на тогдашнем языке – пенсию.

По прибытии в Рим Карл Брюллов с присущей ему страстью принялся за работу. Он пишет копии с картин художников Возрождения, этюды с натуры, внимательно изучает богатейшее классическое наследие Рима.

Но пройдёт много времени, пока Брюллов сочтёт себя созревшим для большого полотна, которое позволит во всей полноте выразиться его мастерству и таланту. Вооружённый громадными знаниями, смело берётся он за исполнение величавого замысла и начинает готовится к своей знаменитой картине «Последний день Помпеи».

Успех картины при её первом появлении на свет был ошеломляющим.

Древняя Помпея вновь увидела солнце в середине восемнадцатого века.

Почти восемнадцать столетий прошло со дня, когда пробудился вулкан Везувий и пеплом, пламенем, раскаленными камнями сжег и засыпал Помпею. Весть о гневе богов облетела Италию. Родственники погибших приезжали сюда и в ужасе смотрели на мёртвое поле пепла, под которым был похоронен не человек – город. Они вдыхали запах серы и не смели поднять горсть пепла – он им казался самим божьим гневом…

Потом Помпею забыли. Над нею, подобно облакам, проплывали века.

В начале девятнадцатого века археологи окончательно удалили камни и слежавшийся пепел. Они раскрыли дома, улицы, фонтаны, статуи.Затаив дыхание, они осторожно снимали прах с костей погибших. Рядом с ними лежали вещи: богатые спасали украшения, бедняки – хлеб. До последней секунды матери укрывали собою детей, мужья – жен. По статуям, по пересохшим фонтанам, по росписям на стенах домов археологи читали историю гибели городов, и снова весь мир заговорил о Помпее.

Путешественники бродили по улицам, на которые почти две тысячи лет не ступала нога человека. И вместе с ними, трепеща от волнения, от чуда воскрешения из небытия целого города, шёл молодой русский художник Карл Брюллов. Никто не мог так, как он, увидеть Помпею: русская школа живописи дала ему удивительное зрение. То, что другие, увидев, быстро забывали, его « зрячий глаз» запечатлевал навсегда. Воображение помогло ему увидеть город не мертвым, аккуратно очищенным археологической лопатой и щёткой от пепла, а живым, борющимся.

Он словно услышал рёв вулкана, крики людей, ржание испуганных коней…Он словно увидел молнии, раскалённые камни, падающие с неба, и всё усиливающийся дождь из пепла…И смутно почувствовал: эта трагедия, последняя борьба весёлого, сильного, красивого, обречённого на смерть народа ему, художнику, по плечу. Здесь, на улицах древней Помпеи, рождалась картина – ещё не готовое решение – предчувствие, не мысль – смутный образ…

Два года идёт сбор материала к главному произведению жизни. Брюллов решает множество задач. Он делает зарисовки испуганных лошадей и выясняет рисунок античной пряжки, скрепляющей женскую одежду. Он словно актёр, играющий на сцене много ролей, становится поочерёдно то испуганным стариком, которого пытаются спасти сыновья, то его младшим сыном, с жалостью глядящим на отца. Всё должно быть правдиво. Нельзя допустить ни одной ошибки.

Не жалея сил и труда, желая познать всё в совершенстве, он изучал древние вещи Помпеи – амфоры, браслеты, колесницы, одежду. Перед его внутренним взором вставали отдельные фигурные группы холста – вот мать, до последнего мгновения оберегающая своих дочерей, тут женщина рухнула с колесницы наземь, и вокруг широко рассыпались никому не нужные драгоценности. Стараясь зримо увидеть трагедию сквозь спокойные строки очевидца катастрофы – римского историка Плиния Младшего, он читал его письма и был потрясён рассказом о том, как «мать его, обременённая летами, не будучи в состоянии бежать, упрашивает сына своего спастись, сын же употребляет просьбу в силу всю, чтобы увлечь её с собой…».

Образы одолевают Брюллова. Как в академии, он встаёт ночами и набрасывает общую композицию, затем отдельные группы. Он приводит натурщиков и требует от них невозможного – почувствовать ужас, страх и готовность пойти на подвиг ради жизни других людей. Рисует семью : муж прикрыл молодую жену и двух детей концом своего плаща, желая защитить их от смерти. Маленькая ножка ребёнка стоит на большой мускулистой стопе отца. Малыш, находящийся на руках у матери, ничего не понимая, тянется к лежащей на земле птице : в тот день мёртвые птицы, как град, сыпались с неба…