В космологии Стратон признавал конечность мира. Он отрицал существование пустоты вне мира, но признавал ее в мире, в первую очередь в виде пор в телах, что позволяет, например, свету проникать в воду. А следовательно, здесь компромисс между Демо­критом, признание которым внемировой пустоты означало мно­жественность миров, и Аристотелем, определявшим пространство как границу объемлющего тела. В результате Стратон сближа­ется с платониками, определявшими пространство как расстояние (diastena), содержащее в себе нечто телесное и могущее вместить тело. Стратон отходит от Аристотеля и в понимании времени. Если Аристотель определил его как число движения, то Стратон усмотрел противоречие между этим определением и понятием движения: число всегда выражает дискретную величину, движение же непрерывно. Сам он понимал время так: оно есть «мера всякого движения и покоя, поскольку оно равновелико всему движуще­муся, когда оно движется, и всему неподвижному, когда оно не­подвижно, а поэтому все происходящее происходит во времени» (там же, фр. 79а). От времени отличается то, что происходит во времени. Поэтому день, ночь, год – не части времени, но реальные процессы, время же– это только длительность самих процессов.

Душевную деятельность Стратон связывал с движением: дви­жениями являются как восприятие, так и мышление. Причем, по свидетельству Секста Эмпирика, он сводит рассудок к ощуще­ниям, Плутарх же утверждает, наоборот, что с его точки зрения мышление отлично от ощущения. Ведь если наш ум занят каким-нибудь другим делом, мы имеем ощущения, но они не доходят до сознания (ср.: там же, фр. 109 и 112). Видимо, все же прав Плу­тарх, поскольку Стратон подчеркивает значимость центрального органа психической деятельности, находящегося «между бровя­ми», т. е. в определенной части мозга. Оттуда истекает «пневма», связывающая центр и периферию тела. Она движется по нервам (философ использует, видимо, открытие врачей Герофила и Эрасистрата). Стратон не различает человеческой и животной души, приписывая им одинаковые функции. Душа погибает вместе с телом.

Этика Стратона трудно поддается реконструкции. Видимо, он основывался на понятии природы человека и подчеркивал, подобно Аристотелю, осуществление нравственной возможности, дости­гаемое в результате деятельности (см.: фр. 132). В своем коммен­тарии к этому месту Ф. Верли замечает: «Хотелось бы знать, на­сколько развил Стратон его (Аристотеля.–А. Б.) антропологи­ческие наметки» (там же).

Стратон – последний творчески мысливший представитель перипатетиче ской школы., Однако элементы философии Аристотеля, в том числе и в трактовке его учеников, остаются действенной силой на протяжении всего развития эллинистической фило­софии. С ними соглашаются и их опровергают, их включают в чужеродные системы.