В 1988 году Ленер и Захи Хавас, тогдашний директор археологи­ческих исследований, ведущихся в Гизе и Саккара египетским Управ­лением Раскопок и Древностей, предприняли совместные раскопки в песчаном чашеобразном карьере к югу от Великой пирамиды, где, по их мнению, должны были находиться бараки строителей. Дело в том, что десятью годами раньше группа австрийских археологов действи­тельно обнаружила на этом участке глиняную посуду, а также пепели­ща костров и рыбьи кости, что натолкнуло ученых на мысль: это мес­то когда-то служило пристанищем для большого числа людей. Уже по прошествии нескольких недель работ Ленер и Хавас открыли остатки пекарни-пивоварни, восходившие к IV династии; значит, жилища ра­бочих были где-то неподалеку. Ученые исходили из того, что, как выразился Ленер, «было бы странным строить амбар для зерна и пе­карню там, где никто не живет». Археологи также откопали несколь­ко небольших захоронений, в беспорядке разбросанных по карьеру, которые, по их предположению, не могли быть ничем иным, как только кладбищами рабочих, умерших в ходе строительства пирами­ды. Хавас полагает, что им в конце концов удастся раскопать две де­ревни, погребенные под песками Гизе, в одной из которых, по-види­мому, жили ремесленники, вырубавшие и тесавшие камень, а в дру­гой — рабочие, занятые транспортировкой блоков на место.

В то время как большая часть строительного материала готови­лась в карьере, расположенном прямо на Гизехском плоскогорье, мелкозернистый белый известняк, который шел на облицовку пира­миды, добывался в Тура, на противоположном берегу Нила, а гра­нит, необходимый для украшения погребальной камеры фараона, доставлялся сюда по реке из Асуана, что в 640 км к югу. Ученые долго ломали головы, пытаясь понять, как строителям удавалось пе­редвигать по земле из карьера в Гизе и от нильских причалов все эти огромные каменные блоки. Вероятнее всего,. решили они, дело об­стояло так: команды из рабочих, впрягшись в веревочные лямки, переброшенные через их плечи, тащили, наподобие бурлаков, кам­ни вверх по мокрому пандусу до уровня работ на пирамиде. Анри Шеврие, французский архитектор, решил проверить эту гипотезу, наняв для этой цели пятьдесят рабочих и установив на дорожке из влажного нильского ила известняковую плиту весом в одну тонну. К его изумлению, для передвижения этой махины понадобилось не 50, а всего один человек, причем делал он это, надев на себя веревоч­ную упряжку, без особых усилий.

Не меньшую значимость, чем сама пирамида, имел комплекс погребальных сооружений, воздвигнутых вокруг нее. Комплекс пира­миды Хеопса — который во многом отличался от подобных сооруже­ний, построенных вокруг Ступенчатой пирамиды Джосера — стал впоследствии эталоном для строителей будущих поколений. Здесь сте­на, возведенная вокруг пирамиды, отделяла от внешнего мира только ее саму. За ее пределами оказались три «подсобные» пирамиды мень­ших размеров, построенные для трех жен фараона, а также несколько кладбищ мастаб и два храма, соединенных друг с другом и с главной усыпальницей крытым переходом. Сегодня, однако, большая часть оригинального храмового комплекса Великой пирамиды все еще ле­жит погребенная под домами каирского пригорода Назлет эль-Симман. Участок содержит остатки Храма Долины, где жрецы совершали свои первые погребальные обряды над фараоном Хуфу, и довольно значительную секцию перехода — крытой дорожки, по которой слу­жители заупокойного культа переносили забальзамированную мумию Хуфу из Храма Долины в его погребальную камеру в пирамиде.

До недавнего времени археологи считали, что у них мало шансов найти и восстановить эти недостающие части комплекса Великой пи­рамиды, и они могли только гадать по поводу их местоположения. Когда в 1990 году рабочие, проводящие канализацию под улицами Назлет эль-Симман, наткнулись на часть Храма Долины и перехода, Хавас распорядился приостановить работы по прокладке труб и тща­тельно обследовал участок. В результате этих предварительных раско­пок археологам удалось определить направление перехода. Египетское правительство планирует в будущем переселить жителей Назлет эль-Симман в другие районы Каира, с тем чтобы провести в полном объеме раскопки и реставрацию всего комплекса сооружений Великой пирамиды.

Еще в 1954 году обычная расчистка мусора, предпринятая в юж­ной части основания Великой пирамиды, привела к необычайному открытию: архитектор и археолог Кемаль эль-Малах раскопал еще одну дотоле неизвестную часть комплекса гробницы Хуфу — погре­бальные шахты, в которых находились священные барки, используе­мые в обряде погребения фараона. Первая из двух лодок была извле­чена на поверхность и самым тщательным образом реконструирована (см. стр. 61—63). Теперь она выставлена для обозрения в специаль­ном музее, построенном рядом с пирамидой.

Египетские власти обеспокоены тем, что сильно загрязненный воздух Каира с его повышенной влажностью и резкими перепадами температуры может оказаться слишком суровым испытанием для древнего деревянного остова лодки. Поэтому они долгое время про­тивились извлечению на поверхность второй лодки из ее наглухо запечатанной и прикрытой сверху толстой плитой известняка камеры. То, что она там действительно находится, было тоже предметом разнотол­ков вплоть до 1987 года, когда группа экспертов при египетском Уп­равлении Раскопок и Древностей получила разрешение взять пробы заключенного внутри шахты воздуха. Если, как надеялись ученые, камера действительно все это время оставалась герметично закупорен­ной, тогда воздух в ней все тот же, что и 4000 лет назад, а это, в свою очередь, могло пролить свет на природные условия, существо­вавшие в Египте в то время.

После долгих часов планирования эксперимента ученым удалось с помощью сложного оборудования отсечь проникновение в шахту внешнего воздуха, после чего они опустили в камеру через воздухо­непроницаемое отверстие трубку из нержавеющей стали. Они забрали 8 галлонов воздуха, закачав его в 6 специальных канистр, которые они намеревались отослать на анализ в Каир и США. В тот же самый день, ближе к вечеру, ученые опустили в шахту телекамеру для изуче­ния ее содержимого. Во время сканирования камерой разобранных частей замурованной в шахте барки объектив сфокусировался на ка­ком-то странном объекте, который двигался по куску дерева. «Тара­кан!» — воскликнул один из наблюдавших людей, сгрудившихся вок­руг монитора. Все надежды на то, что в камере сохранился воздух ты­сячелетней давности, сразу рухнули.

После смерти Хуфу его сын Хафра (Хефрен) и внук Менкаура (Микерин) построили на Гизехском плоскогорье еще две пирамиды, но уже меньших размеров, хотя и укомплектованные всеми необходи­мыми постройками, включая храмы-молельни, переходы и второсте­пенные гробницы.

Древние египтяне поставили здесь на плоскогорье и своего вечного стража пирамид — Великого Сфинкса. Фараон Хафра приказал вы­сечь его колоссальную статую — 73,2 м в длину и 20,1 м в высоту на уровне головы — из целикового обнажения породы, оставленного в карьере строителями пирамиды Хуфу. У статуи лицо с чертами фарао­на Хафра, царский головной убор и традиционная накладная борода фараонов, а туловище — возлежащего льва, ибо издревле считалось, что это полу мифическое существо стоит на страже священных мест. Какой еще тайный смысл приписывался Великому Сфинксу его созда­телями, до сих пор остается загадкой. Американский египтолог Ленер высказывал мысль, что Великий Сфинкс — это Хафра в образе Гора, древнеегипетского бога царской власти, совершающий приношения богу солнца Ра. В подтверждение своей теории он указывал на тот факт, что переход к культу солнца в Древнем Египте в своей завершаю­щей стадии совпадает с годами правления фараона Хафра.