Верно улавливая психологическую атмосферу происходящего, Репин не показывает в картине простой и открытой радости встречи, что крайне упростило бы содержание произведения. Но несколькими ненавязчивыми моментами (как-то, восторженная экзальтация мальчика, свидетельствую­щая о том, что в семье чтут память об отце, а также висящие на стене порт­реты Некрасова и Шевченко — борцов за народное счастье) художник дает почувствовать, что годы долгого ожидания, забот и тревог не сломили этих людей, не убили в них веры в справедливость того дела, которому отдал все свои силы близкий им человек. В этой теме морального оправдания героя — высокий гражданственный пафос произведения, его этический смысл.

Серьезность и общественная значимость проблем, которые были под­няты Репиным, заставили его решать произведение на большом холсте, в формах, очищенных от элементов жанровости и бытовизма. Современная тема получила историческое истолкование, приобрела большое общечело­веческое содержание.

«Не ждали» — одна из самых пленерных, напоенных светом и возду­хом работ Репина. Рассеянный свет, льющийся через открытую дверь бал­кона, приглушает краски картины и в то же время придает им особую све­жесть и чистоту. Эта светлая, тонко сгармонированная гамма хорошо соот­ветствует эмоциональному строю произведения, чистоте чувств изображен­ных людей.

Глубина психологического анализа, достигнутая Репиным в картине «Не ждали», ставит его в один ряд с лучшими русскими писателями XIX века, тонкими знатоками человеческого сердца, такими, как Тургенев, Толстой, Достоевский.

Историческая живопись

Наряду с картинами на современные темы большое место в творчестве Репина занимала историческая живопись. Но история для художника су­ществовала лишь постольку, поскольку она была связана с современностью, помогала решать наболевшие проблемы его эпохи. Психолога-Репина и в истории прежде всего интересовали сильные человеческие характеры, столкновения страстей, патетика чувств, находящая выражение в яркой экспрессии лица, драматические конфликты. Художником были созданы такие широко известные исторические полотна, как «Царевна Софья» (1879), «Иван Грозный и сын его Иван» (1881—1885), «Запорожцы» (1878— 1891). И здесь, как и в картинах на темы современной жизни, Репин соз­дает широкие эпические полотна с множеством ярко типических образов, взятых в своей неповторимой характерности («Запорожцы»), ищет остро­драматические ситуации, чтобы представить человека в момент наивыс­шего напряжения его страстей («Иван Грозный», «Царевна Софья»).

Картина «Царевна Софья Алексеевна» была первым произведением художника на историческую тему; полотно было написано в 1879 году, вскоре после возвращения из пенсионерской командировки. Это, по су­ществу, портрет-картина.

Софья интересовала Репина как человек сильного, неукротимого харак­тера. В ней сочетались властолюбие, государственный ум, культура и вместе с тем «мужицкая» грубость.

Репин изобразил Софью в келье Новодевичьего монастыря, куда она была заточена в 1697 году за организацию заговора и участие в стрелецком мятеже, направленных против Петра I. Петр сам раскрывал все нити заговора, допрашивал свою сестру и беспощадно расправлялся со всеми ее приверженцами, в первую очередь — со стрельцами.

На картине Софья представлена стоящей у стола, скрестив на груди руки; она еле сдерживает бессильный гнев и негодование. Художник сумел ярко охарактеризовать незаурядную натуру царевны, выразительно пере­дать историческую обстановку и существо происходящего, подчеркнув обре­ченность Софьи изображением в окне головы повешенного стрельца. Как верно отметил И.Н.Крамской, «Софья производит впечатление запертой в железную клетку тигрицы, что совершенно отвечает истории».

Но драматизм в картине «Царевна Софья» носит в определенной мере внеш­ний характер. Образ Софьи не свободен от театральной аффектации душев­ных движений.

Гораздо большей силой воздействия на зрителя, большим внутренним напряжением и остротой психологического конфликта обладает прослав­ленная картина Репина «Иван Грозный и сын его Иван».

Вот как сам художник рассказывает о возникновении ее замысла: «Как-то в Москве, в 1881 г., я слышал новую вещь Римского-Корсакова «Месть». Она произвела на меня неотразимое впечатление. Эти звуки зав­ладели мною, и я подумал, нельзя ли воплотить в живописи то настроение, которое создалось у меня под влиянием этой музыки. Я вспомнил о царе Иване. Это было в 1881 г. Кровавое событие 1-го марта (день убийства на­родовольцами царя Александра II) всех взволновало. Какая-то кровавая полоса прошла через этот год (участники покушения на царя были приговорены к смерти.) Я работал завороженный. Мне минутами становилось страшно. Я отворачивался от этой картины, прятал ее. Но что-то гнало меня к этой картине, и я работал над ней».

Репин изобразил грозного царя Ивана IV в момент страшного душев­ного потрясения. На смену безудержному, слепому гневу, в припадке ко­торого царевичу был нанесен смертельный удар жезлом, пришло сознание непоправимости содеянного, безумный, почти животный страх и раскаяние. Жалко и одновременно страшно в своей потерянности и отчаянии стар­ческое лицо царя с застывшими, обострившимися чертами. По сравнению с ним лицо умирающего царевича выглядит гораздо более одухотворенным, человечным, живым. Таким оно становится благодаря переполняющим ца­ревича чувствам — жалости к отцу и прощения. Они очищают его душу, возвышают ее над всеми мелкими, недостойными человека страстями, по­служившими причиной его гибели. «Представьте себе Грозного, с которого соскочил царь, соскочил Грозный, тиран, владыка, — ничего этого нет, перед тобой выбитый из седла зверь, который под влиянием страшного уда­ра на минуту стал человеком», — передавал свое впечатление от картины писатель Гаршин, позировавший Репину для образа умирающего царевича. Кстати сказать, судьба самого Гаршина была также трагична: три года спустя после создания Репиным картины он в припадке психической болез­ни бросился с пятого этажа в пролет лестницы и разбился насмерть.

Колорит картины «Иван Грозный» —мглистый, тревожно мерцающий, кроваво-красный — эмоционально подготавливает зрителя к восприятию той жестокой драмы, которая разыгрывается на его глазах. Эпизод, проис­шедший в связи с картиной «Иван Грозный» в галерее П. М. Третьякова, крайне показателен для реакции на нее зрителей. Однажды один из посети­телей галереи, Абрам Балашов, не выдержав страшного зрелища, представ­ленного Репиным, бросился к полотну и со словами «не надо крови, до­вольно смертей, довольно крови .» располосовал его ножом в нескольких местах.

Анализируя картину, следует подчеркнуть, что гнев художника, его пафос обличения направлены не против бесчеловечности грозного царя-зверя, а против тех условий, которые сделали его таковым, против самодер­жавной власти, убивающей и калечащей в человеке все истинно человечес­кое. Обер-прокурор синода Победоносцев правильно уловил целенаправлен­ность картины, с возмущением написав о ней АлександруIII: « . Удиви­тельное ныне художество: без малейших идеалов, только с чувством голого реализма и с тенденцией критики и обличения. И к чему тут Иван Гроз­ный? Кроме тенденции известного рода не подберешь иного мотива».