Во многих случаях попытки сторонних собственников получить контроль над своим новым имуществом успешно блокировались старыми управленцами. Справедливости ради надо сказать, что иногда это было даже на пользу предприятиям, ибо такие акционеры преследовали собст­венную выгоду и думали не о развитии производства, а о возможности использования в своих целях имеющихся активов.

Процессы приватизации - точнее, закрепления управленческим корпусом своих позиций - выявили во многих случаях противоречия интересов администрации и пред­приятий. Так, недовольный результатами акционирования высококвалифицированный рабочий, один из активистов Соцпрофа говорил социологам, что его заводу нужен сильный хозяин, что все безобразия на нем, "потому что нет единого хозяина". Сам он не хочет быть собственником, но, по его представлениям, "хозяин частного пред­приятия должен работать хорошо, для своих потомков. Ему хорошо, и нам хорошо. При хорошем хозяине и рабочим хорошо" .

Но четкий ответ на вопрос о том, кого бы хотели видеть хозяином предприятия, россияне, как правило, дать не могут, особенно если речь идет о крупных заводах. В • массах все еще остается неприятие идеи владения ими частным лицом. Более того, с 1995-го по 1997 год число негативно воспринимающих эту идею выросло с 62,9% до 72,6%. Причем среди работников государственных и полугосударственных предприя­тий (а именно там наиболее остро стоит проблема смены собственника) таковых еще больше - 73,9% и 77,7%. В то же время видеть владельцем своего предприятия нынешнюю администрацию хотят лишь 2% работников крупных предприятий, а ны­нешнего директора - 4%. И если на вопросы об оценке деятельности админи­страции своего предприятия работники предпочитают выбирать ответ "администрация могла бы сделать больше, но многое зависит не от нее, а от общего положения в стране" (так ответили в 1997 году 58%, а в 1998 году 47% работников государст­венного сектора экономики и, соответственно, 41% и 39% полугосударственного), то вторую позицию прочно удерживает ответ "администрация не заинтересована в улучшении дел на предприятии, так как материальная обеспеченность руководителей не зависит от положения предприятия" (его дали в 1997 году 15%, а в 1998 году - 23% работников государственного сектора и, соответственно, 31% и 27% полугосударствен­ного).

Установление менеджерского контроля за приватизируемым имуществом привело к дальнейшей эрозии отношений собственности. Уже не только старые администраторы стали использовать активы предприятий в своих личных интересах. К ним с теми же целями подключились и другие держатели пакетов акций.

Создавшееся положение не могло не беспокоить. Если требование пересмотра результатов приватизации стало одним из основных лозунгов оппозиции, то прави­тельство уже с 1994 года неоднократно предпринимало попытки восстановить конт­роль за государственным имуществом. Уже в мае 1994 года в пакете экономических указов Президента России речь шла о воссоздании статуса "казенных" предприятий. Более жестко стали отбираться государственные представители в советы директоров крупных компаний. Правда, это были чиновники старой "управленческой вертикали" с воспитанной годами службы деловой культурой, как раз и проявившейся у нас в менеджерском суррогате собственности. Не потому ли, что государство имело (и имеет) в своем распоряжении только таких представителей, сменявшие друг друга руководители Госкомимущества (А. Казаков, А. Кох и др.) неоднократно призна­вались в прессе, что не научились пока управлять государственным имуществом.

Все отечествен­ные проблемы, связанные как с государственной собственностью, так и с полугосу­дарственными акционерными формами, вытекают как раз из специфики прежней упра­вленческой вертикали. Попытки ее реанимации способны лишь укрепить отраслевые управленческие кланы и вместо повышения "управляемости" экономики спровоциро­вать столкновение гораздо более мощных и лучше организованных лоббистских групп.

В качестве примера не разрушенной отраслевой вертикали, формально находившей­ся под контролем государства, но на деле преследующей прежде всего собственные интересы, можно назвать концерн "Газпром". Еще во времена "перестройки" В. Чер­номырдин создал на базе возглавляемого им Министерства газовой промышленности СССР успешно работающую в рыночных условиях государственную корпорацию. Затем была проведена ее приватизация, но государство сохранило за собой конт­рольный пакет. Однако все прошедшие годы представителям иных, внешних по отно­шению к отраслевым, государственных структур фактически так и не удалось поста­вить под свой контроль деятельность этой компании. Многочисленные истории, в частности "бои" вице-премьера Б. Немцова с Р. Вяхиревым, явно показывают, что наиболее крупный владелец "Газпрома" может управлять своей собственностью лишь постольку, поскольку это соответствует интересам бывших отраслевых чиновников, а ныне крупных управляющих компании, владеющих небольшой частью ее акций, но способных консолидировать в своих интересах акции мелких держателей - членов трудового коллектива.

Очевидно, что в результате проведенной приватизации мы пока не получили под­линно эффективного частного собственника. Его место занял менеджерско-собственнический суррогат.

Эти причины выте­кают из всего предшествующего развития хозяйственных отношений в стране, а про­веденная приватизация лишь узаконила давно укоренившиеся тенденции. Не ощущая себя полноценными и полноправными хозяевами возглавляемых ими производств, представители директорского корпуса действуют в соответствии с укорененными в них самих этическими принципами. Одни предпринимают героические усилия по поддержа­нию вверенных их руководству предприятий. Другие же во главу угла ставят соб­ственный интерес и все силы направляют на "отсос" ресурсов возглавляемого ими предприятия в разного рода частные фирмы, созданные ими же или близкими им людь­ми, формируя таким образом свой личный первоначальный капитал. (К сожалению, значительная часть этого капитала, образованная незаконными или полузаконными методами, вывозится за пределы страны, а не служит делу подъема отечественной экономики.) В такой ситуации пребывает значительная часть объектов как государ­ственной, так и акционированной полугосударственной собственности.

Господствующая в настоящее время в России полугосударственная акционерная форма собственности остается переходной. Проведенная приватизация создала лишь первые предпосылки к становлению эффективного частного собствен­ника. Ведущий субъект российской хозяйственной деятельности - управленческий корпус - придал этому процессу достаточно неприглядные формы. Он же заинте­ресован в том, чтобы ситуация переходности продлилась как можно дольше, ибо на основе связанной с ней неопределенности в распоряжении акционированным либо государственным 'имуществом формируется уже подлинно частная собственность вполне конкретных представителей управленческой элиты.