Если нравственным кредо жизненной позиции больного (как пациента) является доверие к медицине, к врачу, то нравственное кредо медика — это профессиональный долг.

Медицинская тайна — одно из выражений профессионального долга медика. Со­хранение врачебной тайны — как бы эквивалентный морально-этический ответ медика на доверие больного и своего рода «расплата» за доверие. Врачебная тайна призвана обеспечить надежность доверительных отношений меди­ков и больных. Врачебная тайна есть модификация важнейшей нормы медицинской этики «Прежде всего не повреди!»: не повреди личности своего пациента в глазах окружающих, не повреди спокойствию как его самого, так и его близких, помни, что благополучие человека не исчерпывается только физическим здоровьем.

Генетически связанная с доверием больного врачебная тайна не может не быть относительно самостоятельной. Если даже врач и ощущает недостаток доверия со стороны какого-то пациента, заповедь врачебной тайны, конеч­но же, сохраняет свою силу. Старинное слово «заповедь» хорошо подчеркивает аспект моральных понятий, обозна­чаемый как «ценность». Определяя врачебную тайну в ка­честве нравственной ценности, мы имеем в виду и береж­ное сохранение врачами в течение многих столетий этого понятия, и реальный практический гуманизм его, и орга­ническое соответствие медицинского гуманизма, заключен­ного во врачебной тайне, более широкому понятию «ком­мунистический гуманизм». Умело применяя заповедь о вра­чебной тайне по отношению к отдельным больным, медики на своих участках работы обеспечивают гарантию конституционного права советских граждан на охрану лич­ной жизни. Сохранение, неразглашение врачебной тайны имеет высшее социальное оправдание в нашем об­ществе, поскольку органично соответствует устоям социа­листического образа жизни.

Таким образом, этико-деонтологическое воспитание, освоение медиками проблематики профессиональной тайны будут ограниченными (и уже в силу этого недостаточно эффективными), если мы не будем раскрывать всего огром­ного смысла, высокого значения, а короче говоря, гума­нистической, этической, социальной ценности врачебной тайны. Еще раз подчеркнем: каждый медик должен отно­ситься к врачебной тайне, как к святыне.

Иногда сам больной обращается к медику с просьбой хранить какую-то информацию в секрете. В отдельных слу­чаях такая просьба есть выражение недоверия к морально-этической состоятельности тех медицинских работников, с которыми ему приходилось иметь дело. Это может быть также недоверием к тому, кому адресована просьба. В то же время такая просьба может иметь некоторое эти­ческое оправдание, если оно специально указывает на ин­формацию, которая должна быть предметом врачебной тайны.

В дореволюционной отечественной литературе по меди­цинской этике неоднократно обсуждался вопрос: если сам больной разрешает врачу не хранить в тайне какие-то сведения о нем, освобождает ли это врача от обязанности сохранения профессиональной тайны? Врачу во многих случаях имеет смысл поинтересоваться мнением больного о том, какое значение могла бы иметь та или другая информация из его истории болезни для родственников или для сослуживцев. Но больной имеет в этом -случае сове­щательный голос. Гуманистический, социальный смысл врачебной тайны не может быть исчерпан соглашением между врачом и больным.

Немало новых проблем сохранения профессиональной тайны выдвигает современный научный прогресс в медицине.

В современной зарубежной литературе высказывается точка зрения, согласно которой распространение информа­ции о пациентах через компьютеры и мультидисциплинарные исследования сопровождается отступлениями от прин­ципа конфиденциальности. Более того, некоторые авторы объявляют профессиональную ме­дицинскую тайну в определенном смысле устаревшим поня­тием. К такому выводу пришел чикагский хирург М. Siegler после того, как посчитал, что по крайней мере 25 человек (а возможно, и все 100) медицинского и административ­ного персонала клиники имеют законный допуск к исто­риям болезни.

В известном смысле речь идет о противоречии, порож­денном усложнением здравоохранения как социального ин­ститута. Уже столетие назад аналогичное явление обра­щало на себя внимание: «За последнее время в Германии благодаря новому закону об обязательном страховании (введенному в 1883 г.) расширился круг лиц, кото­рые при выполнении своих обязанностей узнают чужие тайны». В это же время во Франции Общество судебной медицины постановило, что лечащие врачи должны отказывать страховым обществам в выдаче свидетельств о состоянии здоровья своих пациентов.

В отечественной литературе последнего десятилетия не перестает обсуждаться вопрос о систематическом нару­шении врачебной тайны при оформлении листков нетру­доспособности. Из обсуждения данной проблемы можно сделать несколько принципиальных выводов:

1—инициа­тором ее обсуждения явилась общественность, а, к сожа­лению, не врачи;

2 — до сих пор проблема остается от­крытой; при квалифицированном рассмотрении оказалось, что разрешение ее связано со значительными материаль­ными затратами, с переподготовкой больших контингентов врачебных и фельдшерских кадров;

3 — следует признать абсолютно верным мнение юристов о том, что сложность практической стороны решения данной проблемы не может служить основанием для оправдания существующего и по­ныне положения вещей, так как указание диагноза в боль­ничном листе, санаторно-курортной карте и т. д. является нарушением закона;

4 — в условиях все большего усложнения здравоохранения как социального института и ускорения научно-технического прогресса гуманизация отдельных сто­рон медицинского дела — это постоянный непрерывный процесс. Для своевременного решения проблем, аналогич­ных тайне диагноза в листках нетрудоспособности, вероят­но, было бы целесообразным учреждение соответствую­щего компетентного органа (условно назовем его «Этиче­ским комитетом» Министерства здравоохранения СССР). Таким образом были бы созданы организационные пред­посылки выявления, а главное — практического разреше­ния актуальных этико-деонтологических проблем современ­ной медицины.

По мере прогресса медицинской науки все больше уси­ливается еще одна проблема: медицинская тайна и сам больной. Так, французский юрист Луи Котт из наиболее значимых проблем медицинской этики в современных ус­ловиях называет право пациентов на получе­ние правильной информации (диагноз, методы лечения, степень риска и т. п.)». Очевидно, что оборотная сторона сформулированной проблемы — право врача на умолчание какой-либо информации. Подчеркнем, что речь здесь идет не только об инкурабельных больных.

Наибольшую остроту вопрос о сохранении тайны диа­гноза, прогноза от самого больного имеет в инкурабельных случаях. В основном же в отношении инкурабельных заболе­ваний отечественная медицина по-прежнему придержива­ется традиционной (восходящей к Гиппократу) позиции — оберегания больных от беспощадной информации об их неизбежной близкой смерти.

Медицинская тайна.— одно из основных понятий медицинской этики. Как и во всех понятиях морали, в содержании заповеди о врачебной тайне обнаруживаются и общечело­веческий, и классовый аспекты. В 20-е годы, когда только создавались основы социалистического здравоохранения, вокруг темы врачебной тайны разгорались особенно жар­кие споры. Некоторые авторы, ка­саясь взглядов на эту проблему Н. А. Семашко, ограничи­ваются указанием, что первый нарком здравоохранения РСФСР отстаивал тезис о необходимости уничтожения вра­чебной тайны. Другие авторы приводят более позднюю точку зрения Н. А. Семашко: «свято со­блюдать тайну, доверенную (врачу — А. И.) больным, не разглашать ее». Как видим, Н. А. Семашко впоследствии сам признал, что в целом отрицание врачебной тайны в 20-е годы было ошибкой. Современный же исследователь, касаясь этой темы, обязан объяснить, какими были исторические корни «курса на полное уничтожение врачебной тайны».