Исполнительная власть уполномочена сувереном приводить в исполнение законы и поддерживать политическую и граждан­скую свободу. Устройство исполнительной власти в целом долж­но быть таково, чтобы «оно всегда было готово жертвовать Правительством для народа, а не народом для Правительства».

В зависимости от того, кому вручена исполнительная власть (всем, некоторым, одному), Руссо различает такие формы прав­ления, как демократия, аристократия, монархия. Эти различия в учении Руссо играют подчиненную роль, поскольку предпо­лагается, что во всех формах правления суверенитет и законо­дательная власть принадлежат всему народу. В общем виде Руссо отмечает, что «демократическое Правление наиболее пригодно для малых Государств, аристократическое – для средних, а монархическое – для больших».

При этом всякое правление посредством законов Руссо счи­тает республиканским правлением. «Таким образом, – подчер­кивает он, – я называю Республикой всякое Государство, управляемое посредством законов, каков бы ни был при этом образ управления им».

Для поддержания положений общественного договора и кон­троля за деятельностью исполнительной власти, по мысли Руссо, периодически должны созываться народные собрания, на которых следует ставить на голосование в отдельности два вопроса: «Первое: угодно ли суверену сохранить настоящую форму Правления. Второе: угодно ли народу оставить управле­ние в руках тех, на кого оно в настоящее время возложено».

Народ, по Руссо, имеет право не только изменить форму правления, но и вообще расторгнуть само общественное согла­шение и вновь возвратить себе естественную свободу.

Руссо различает четыре рода законов: политические, граж­данские, уголовные и законы четвертого рода, «наиболее важ­ные из всех», – «нравы, обычаи и особенно мнение обществен­ное». При этом он подчеркивает, что к его теме общественного договора относятся только политические законы.

Применительно к этим политическим (основным) законам Руссо отмечает, что вних всеобщий характер воли сочетается со всеобщностью предмета, поэтому такой закон рассматривает подданных как целое (а не как индивидов), а действия как отвлеченные (но не как отдельные поступки).

Цель всякой системы законов – свобода и равенство. Свобода, подчеркивает Руссо, вообще не может существовать без равен­ства. «Именно потому, что сила вещей всегда стремится уничто­жить равенство, сила законов всегда и должна стремиться сохранять его».

В духе Монтескье и других авторов Руссо говорит о необхо­димости учета в законах своеобразия географических факторов страны, занятий и нравов народа и т.д. «Кроме правил, общих для всех, каждый народ в себе самом заключает некое начало, которое располагаетих особым образом и делает его законы пригодными для него одного». И следует дождаться поры зрелости народа, прежде чем подчинять его законам: «Если же ввести законы преждевременно, то весь труд пропал». С этих позиций он критикует Петра I за то, что он подверг свой народ «цивилизации чересчур рано», когда тот «еще не созрел для уставов гражданского общества»; Петр «хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо было начать с того, чтобы созда­вать русских».

Законы – необходимые условия гражданской ассоциации и общежития. Но создание системы законов – дело великое и трудное, требующее больших знаний и проницательности для достижения союза разума и воли в общественном организме. Это «порождает нужду в Законодателе», под которым имеются в виду учредители государств, реформаторы в области политики, права и морали.

Великого законодателя Руссо сравнивает с механиком- изо­бретателем машины и создателем образца, а великого правите­ля – с рабочим, который лишь собирает и пускает в ход машину. «Тот, кто берет на себя смелость дать установления какому-либо народу, – поясняет Руссо задачи и роль великого законодателя, – должен чувствовать себя способным изменить, так сказать, человеческую природу, превратить каждого инди­видуума, который сам по себе есть некое замкнутое и изолиро­ванное целое, в часть более крупного целого, от которого этот индивидуум в известном смысле получает свою жизнь и свое бытие; переиначить организм человека, дабы его укрепить; должен поставить на место физического и самостоятельного существования, которое нам всем дано природой, существова­ние частичное и моральное».

Но такой великий законодатель, поясняет Руссо, это учреди­тель государства, а не магистратура или суверен. Деятельность такого необыкновенного законодателя просвещает народ и под­готавливает необходимую почву для его собственного выступле­ния в качестве законодателя.

Законодательную власть Руссо характеризует как «сердце Государства». «Не законами живо Государство, – пишет он, – а законодательной властью. Закон, принятый вчера, не имеет обязательной силы сегодня; но молчание подразумевает молча­ливое согласие, и считается, что суверен непрестанно подтвер­ждает законы, если он их не отменяет, имея возможность это сделать».

В случаях крайней опасности, когда речь идет о спасении государственного строя и отечества, «можно приостанавливать священную силу законов» и особым актом возложить заботуобобщественной безопасности на «достойнейшего», т.е. учредить диктатуру и избрать диктатора. При этом Руссо подчеркивал краткосрочный характер такой диктатуры, которая ни в коем случае не должна быть продлена.

Своим учением о законе как выражении общей воли и о законодательной власти как прерогативе неотчуждаемого наро­дного суверенитета, своей концепцией общественного договора и принципов организации государства Руссо оказал огромное воздействие на последующее развитие государственно-право­вой мысли и социально-политической практики. Его доктрина стала одним из основных идейных источников в процессе подготовки и проведения французской буржуазной революции, особенно на ее якобинском этапе.

Список литературы

1. История политических и правовых учений. Древний мир. /под ред В.С.Нерсесянца.-М.: Наука, 1985.- 349 с.

2. История политических и правовых учений. Учебник. /под ред. В.С.Нерсесянца.- М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА, 1998.- 736 с.

3. История политических и правовых учений: Учебник ,под ред. О.Э.Лейста.- М.: Юрид.лит., 1997.- 576 с