Крайний север. Это сумрачный, в основном тундровый край, омываемый морями – Белым, Баренцевым и Печорским. Здесь приходится терпеть долгую полярную ночь, но можно любоваться северным сиянием и радоваться не менее долгому полярному дню; здесь самая продолжительная и жестокая в европейской России зима (до 250 дней со снегом и до 100 дней ураганных ветров и пурги в год); заморозки случаются в любые месяцы лета, а землю сковывает мерзлота, усугубляя заболоченность, заставляет грунт пучиться, оплывать, проседать.

«Белое безмолвие»… Но север бел не от одних снегов. Летом с вертолёта лишайниковая тундра тоже выглядит белой – так её окрашивает серовато-белый ягель – олений мох.

Тундрой, а на юге лесотундрой заняты то бескрайние плоские, то слегка холмистые равнины, которые лишь изредка, «для разнообразия», покрыты приподнятыми каменистыми грядами с ландшафтом горной тундры. Несчётные озёрца, мелкие бугры, качки на болотах и слабовыпуклые медальоны глинистых пятен, окружённых венцами из камней.

Лепщики у этого рельефа были разные: доползавшие сюда древние ледники, их талые воды и даже северные моря, не раз накатывавшиеся на прибрежные низины. Унылые бугристые тундры на первично-морских равнинах занимают весь остров Колгуев и низменности полуострова Канина.

В Малоземельской тундре (западнее печорских низовьев) и на большей части Большеземельной (к востоку от них) плоский первично-морской рельеф чередуется со свежеоледниковым, а там, куда последнее оледенение не доходило, - с вторично-моренным. Нагромождения валунов – мусюры бывают выше 200 метров, так что даже соперничают с низкогорными кряжами. На Воркутинскую свежеледниковую холмистую равнину проникло предтундровое редколесье.

Вайгач и подножия Пай-Хоя на Югорском полуострове – это тоже тундровая равнина, но в её недрах скрыта складчатая структура, соструганная прибоем при недавнем наступании моря. Однако срезано было не всё. Среди морских вод высились островами и продолжали подниматься складчато-глыбовые низкогорные гряды. Они выглядят ветвями Урала, в действительности же это осколки двух поясов ещё более древних структур, расположенных впритык, под углом к уральским простираниям.

Пай-Хой и Вагач – участки палеозойского складчатого «моста» между Уралом и Новой Землёй. А кряжи – «камни» Тиманский и Канин – обрывки хребта, воздвигнутого до палеозоя. Его структуры погружены под воды пролива, ведущего в Чёшскую губу.

Размах новейших поднятий на крайнем севере был так незначителен, что только одна гора Мореиз на Пай-Хое достигает высоты 467 метров, остальные кряжи вдвое ниже. Северная горно-тундровая оконечность Тимана построена в виде сложной решётки продольных гряд. Малые речки врезались в них крутобокими ущельицами, таковы тиманская Сула и пропилившая насквозь кряж Чернышева Уса – обе притоки Печоры. Древнее оледенение сглаживало рельеф, а новейшее морозное выветривание освежало и заостряло скальные гребешки. Заметные поднятия происходили совсем недавно. Слои, отложенные при послеледниковом наступании моря, на Пай-Хое вознесены на уровни до 280 метров!

Соседняя, лесная часть Печорской равнины, занимает весь угол между Тиманом и Уралом. У её таёжного юга много общего с тундровым севером, и по отдельности их не опишешь без повторений: едины картины ежегодных тундрово-таёжных миграций оленей, природа топливных кладов в печорских недрах, едина и сама Печора, связывающая юг и север равнины.

Очертания «печорского треугольника» почти совпадают с контурами Печорской же впадины в недрах, где фундамент глубоко погружен. Ещё недавно полагали, что это жёсткая глыба, которая заставляла расходиться складки Урала и Тимана, а Урал – изгибаться на переходе к Пай-Хою. Но сам Тиман оказался валообразным поднятием глубинного фундамента, а в недрах впадины обнаружили складчатый палеозой. Через всю восточную половину бассейна протянулся Предуральский передовой прогиб, в котором фундамент опущен до 9 километров! Только запад лежит в пределах платформы, но и здесь до фундамента приходится добуриваться сквозь толщу в 4-6 километров. Над нефтеносными песчаниками девонского возраста залегают известняки карбона, угленосные и гипсоносные пермские свиты. Там, где известняки и гипсы подходят к поверхности, возникли карстовые просадки и причудливые пещеры, в которые словно вмурован не таявший с незапамятных времён лёд. Величавы обрывистые ущелья рек, дорывшихся до известняков. Ущелье Богатырей с исполинскими изваянными природой головами в шлемах… Скальная стена Замок… А над гофрированными пластами мезозоя лежат перемытые морены и отложения талых вод. Лесные и болотистые ландшафты на таких песках заслужили имя Печёрского полесья.<рис 10>

Таёжный Тиман расплывчатее тундрового, высоты редко превышают 200-300 метров, и только Четласский Камень поднимается до отметки 463 метра. Выровненная поверхность была бы совсем плоской, но её слегка приподняли новейшие движения, и русла вновь углубились в скальный цоколь. Обширны болота – забываешь, что находишься на возвышенности.

Столетиями припечёрские земли слыли «пустолежащими», хотя о «горюч-камне» – угле поговаривали уже в начале прошлого века, а вёдра с ухтинской нефтью привозили в Москву и более трёх столетий назад. В 1930 году было разведано месторождение нефти в Чибью – будущей Ухте, а на Воркуте обнаружены угли. В годы войны начавшаяся на Печоре добыча угля помогала хоть частично восполнять ущерб от временной утраты Донбасса.

Печорский угольный бассейн с запасами в сотни миллиардов тонн расположился в кармановидной впадине между Полярным Уралом, Пай-Хоем и кряжем Чернышева. Тундра и лесотундра вокруг десятков шахт необратимо преобразованы – загромождены пирамидами террикоников, жидкое редколесье и ягельные пастбища отодвинуты на многие километры. Запад Печёрского бассейна лежит в переделах не столь глубокого прогиба платформы, тут втрое тоньше пермские пласты, меньше угля, а и он только бурый, высокозольный. Его добывают у Инты.

Тимано-Печорский нефтегазоносный район – северный сосед богатейшего Волго-Уральского пояса. Ухта – его сердце, в Яреге добывают шахтную густую нефть и асфальтит. В среднем течении Печоры открыто газоконденсатное месторождение Вуктыл.

Крайний север и всё Припечорье – земля традиционных промыслов – морского и речного рыболовства и, конечно, охоты, среди объектов которой есть звери таёжные, тундровые и морские. Леса среднепечорского юга дают огромное кол-во древесины, питают лесохимию.

Велика и многоводна осевая артерия края – Печора. Длина её достигает 1800 километров. В верховьях она горная, бурная в среднем течении в её долине чередуются трубы – крутощёкие узости с перекатами – и привольные плесы в расширениях. В низовьях на километр-полтора распластывается её студёная гладь, чем ближе к устью, тем больше дробящая на рукава – их здесь, как и проливы на Новой Земле, называют шарами.

Грандиозны разливы Печоры, когда низовья ещё скованы льдом, а с верховьев, растаявших раньше, уже катятся вешние воды, поднимая уровень до 10 метров. Они заливают бескрайнюю пойму со всеми её островами и «шарами». До самого изголовья обширной дельты проникают нагонные течения из моря. 125 кубических километров воды в год несёт Печора морю, опресняя его и немного подогревая.