Римские юристы не видели разницы в правовом положении моря и воздуха. По их мнению, воздух, как и море, находится в общем пользовании всех. Их высказывания касались не отношений международно-правового характера, а отношений, регулировавшихся внутренним римским правом. Голландский профессор Франсуа правильно заметил, что римские авторы, говоря о море как общей вещи и о невозможности приобретения права собственности на него, имели в виду право индивидуальной собственности и вовсе не считали море неограниченно открытым для других народов, кроме римлян[4].

В силу экономических условий развития рабовладельческого общества правосознание в то время не могло подняться до понимания необходимости провозглашения свободы морей в качестве принципа международных отношений. Даже в более позднее время, когда на смену рабовладельческим отношениям пришли отношения феодальные, являвшиеся более высокой ступенью в социально-экономическом развитии общества, объективных причин для установления принципа свободы моря еще не возникло.

При распространении своей власти на морские пространства ни греки, ни римляне не делили их на какие-либо категории, похожие на «территориальные воды» или «открытое море». Правда, время от времени римские императоры или другие властители огораживали отдельные участки моря, которые становились, таким образом, их частным владением. Так, римский император Лев, вопреки советам древних юристов, распространил право собственности на моря «вплоть до пролива Босфора фракийского, так что их можно было замыкать какими-нибудь преградами»[5]. Подобные действия станут широко распространенной практикой лишь в последующую эпоху развития человечества.

Весьма интересно также следующее приведенное Г. Гроцием заключение древнегреческого историка Фукидида(460 —400 гг. до н.э.): «Несомненно, что тот, кто занял море, не может воспрепятствовать судоходству невооруженному и мирному, а когда невозможно воспрепятствовать с берега — даже менее необходимому и более опасному проходу»[6].

Эта идея, развитая и обоснованная много веков спустя Г. Гроцием и его последователями, содержала в себе зародыши таких будущих понятий, как мирный проход через морскую полосу, которую прибрежное государство может защищать с берега силой оружия, а за этой полосой — плавание, которое необходимо, не будучи даже мирным. Но такому развитию событий предшествовали иные времена в истории развития международного морского права. Они связаны с феодализмом.

ГЛАВА II. Международное морское право в эпоху феодализма

и перехода к капитализму.

Феодализм и феодальные отношения породили патримониальный (вотчинный) взгляд на территорию. Феодальное право не проводило различия между собственностью на землю и водные пространства и властью над ними. Оно считало, что собственность на землю и воду была источником власти над территорией. Монарх признавался верховным собственником в стране и обладателем верховной власти.

Феодальные государства распространили этот взгляд и на прилегающие к суше морские пространства, которые они рассматривали в качестве «наследия», приобретаемого вместе с береговой территорией. В погоне за расширением своей власти они объявляли своей собственностью целые моря и океаны или их части.

Английские короли, начиная с X века, объявляли себя королями «британского океана», или «английских морей». При этом границы «английских морей» умышленно не указывались, что давало возможность расширять их в зависимости от реальной силы английской монархии. В средние века подобные претензии были выдвинуты и многими другими государствами. Генуя претендовала на Лигурийское море и Лионский залив. Дания распространяла свой суверенитет на Балтийское и Северное моря и на проливы, их соединяющие, а также на часть океана между берегами Норвегии, Исландии и Гренландии. За проход иностранных судов через проливы Зунд и Бельты она взимала зундские пошлины. Суда, отказывавшиеся платить эти пошлины, захватывали или же топили при помощи пушек крепости Кронборг.

Феодальные государства в подвластных им морях запрещали иностранцам заниматься рыболовством и другим промыслом, а иногда вовсе запрещали иностранное судоходство. Венеция, например, требовала получения у нее разрешения на проход иностранных судов через Адриатическое море.

В 1432 году король Дании и Норвегии Эрик заявил, что он никому не позволит без его специального разрешения заниматься рыболовством в морях, примыкающих к Норвегии[7]. И позже, в XVII веке, Дания претендовала на исключительное право рыболовства в водах, омывающих Исландию и Гренландию. В 1609 и 1636 годах Англия издала акты, которые требовали от иностранцев получения разрешения английского короля на рыболовство в Северном море. Попытка голландцев в 1636 году заняться этим промыслом без разрешения Англии привела к тому, что они подверглись нападению английских военных кораблей и были принуждены уплатить 30 тысяч фунтов стерлингов за разрешения.

Одним из весьма характерных проявлений вотчинных притязаний на владение морями было так называемое «право салюта», то есть право феодального государства требовать отдачи иностранными судами почестей его флагу в морях, находившихся под его юрисдикцией. Этот церемониал рассматривался как знак признания иностранными судами (следовательно, другими странами) верховенства в этих морях данного государства. Нередко такого рода притязания на почести сопровождались насилием и жестокостями. Особенным упорством в притязаниях на «право салюта» отличалась Англия, которая предписывала своим военным кораблям в случае игнорирования иностранными судами требований салютовать английскому флагу «применять всевозможные усилия, чтобы принудить их сделать это»[8].

Наивысшего размаха притязания феодальных государств на обладание морями достигли вскоре после великих географических открытий конца XV и начала XVI века. Путешествие в Америку Христофора Колумба, высадка Васко да Гама на берегах Индии, установление морского пути вокруг Африки и мыса Доброй Надежды, проникновение португальцев в Бразилию — открыли широкие перспективы для захвата заморских земель наиболее сильными государствами того времени. Открытия, сделанные подданными Португалии и Испании, породили у испанского и португальского монархов стремление овладеть вновь открытыми землями и морями, установить монопольное господство над миром. На этой почве у Португалии и Испании возникли ожесточенные распри, едва не переросшие в войну. В конце концов им удалось договориться о дележе земель и морей. В 1493 году папа Александр VI утвердил этот раздел. На основе папской буллы и последовавших за нею испано-португальских договоров 1494 и 1529 годов Испания и Португалия разделили между собой не только многие земли, омываемые водами Атлантического, Тихого и Индийского океанов, но и огромную часть водных пространств этих трех океанов.

Однако осуществление испано-португальских планов противоречило объективным потребностям исторического развития. В этот период в недрах феодального общества укреплялся и развивался капиталистический способ производства, который привел к широкому выпуску товаров, предназначенных для продажи. Великие географические открытия, вскружившие головы испанского и португальского монархов и толкнувшие их на путь дележа мира, значительно ускорили развитие капитализма и вызвали такие последствия, которые шли вразрез с намерениями Испании и Португалии закрепить господство над миром. В конечном результате эти события нанесли губительный удар по феодальным притязаниям на обладание морями. «Открытие Америки и морского пути вокруг Африки, — писали К. Маркс и Ф. Энгельс (т.10 с.56), — создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Ост-индский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революционного элемента».