Только после победы Великой Октябрьской социалистической революции отношение к Павлову и его деятельности в корне изменилось.

ПАВЛОВ И СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ

Уже в первые годы Советской власти, когда наша страна переживала голод и разруху, В. И. Ленин издал специальное постановление, свидетельствующее об исключительно теплом, заботливом отношении большевистской партии и советского правительства к И. П. Павлову и его работе. В постановлении отмечались «исключительные научные заслуги академика И. П. Павлова, имеющие огромное значение для трудящихся всего мира»; специальной комиссии во главе с Л. М. Горьким поручалось «в кратчайший срок создать наиболее благоприятные условия для обеспечения научной работы академика Павлова и его сотрудников»; соответствующим государственным организациям предлагалось «отпечатать роскошным изданием заготовленный академиком Павловым научный труд», «предоставить Павлову и его жене специальный паек». В короткий срок были созданы наилучшие условия для научных исследований великого ученого. В Институте экспериментальной медицины была закончена постройка «башни молчания». К 75-летию И. П. Павлова физиологическая лаборатория Академии наук была реорганизована в Физиологический институт Академии наук СССР (ныне носящий имя Павлова), а к его 80-летию в Колтушах (под Ленинградом) начал работать специальный научный институт-городок, единственное в мире научное учреждение такого рода, прозванный «столицей условных рефлексов». Осуществилась и давняя мечта Павлова об органической связи между теорией и практикой: при его институтах образовались клиники нервных и психических заболеваний. Все руководимые им научные учреждения были оснащены новейшим оборудованием. В десятки раз выросло число постоянных научных и научно-технических сотрудников. Кроме обычных, крупных бюджетных средств, ученому ежемесячно отпускались значительные суммы для расходования по личному усмотрению. Началось регулярное издание научных трудов лаборатории Павлова.

О такой заботе Павлов не мог и мечтать при царском режиме. Внимание Советского правительства было дорого сердцу великого, ученого, он неоднократно подчеркивал это с чувством большой благодарности даже в годы, когда сам еще сдержанно относился к новым социальным порядкам в нашей стране. Весьма показательно его письмо от 1923 г. одному из учеников, Б. П. Бабкину. Павлов писал, в частности, о том, что его работы приобрели большой масштаб, что у него имеется очень много сотрудников и что он не может принять к себе в лабораторию всех желающих.

Созданные Советским правительством идеальные возможности для развертывания исследований Павлова поражали многих иностранных ученых и общественных деятелей, побывавших в Советском Союзе и посетивших научные учреждения великого физиолога. Так, Джон Баркрофт, известный английский ученый, писал в журнале «Nature»: «Возможно, что наиболее поразительным фактом последних лет жизни Павлова является тот огромный престиж, которым он пользовался у себя на Родине. Все такие примитивные утверждения, будто своим возвышенным положением Павлов был обязан тому, что материалистическое направление его работ над условными рефлексами служило опорой для атеизма, представляются несправедливыми как в отношении самого Павлова, так и Советской власти. По мере того как культура отбрасывает сверхъестественное, она начинает все более и более считать человека наивысшим предметом человеческого познания, а природу его умственной деятельностью и ее плоды предметами наивысшей фазы науки о человеке. К подобным исследованиям в Советском Союзе относятся с величайшим вниманием. Поразительные коллекции скифского и иранского искусства в Эрмитаже в Ленинграде никогда так не лелеялись бы, если бы они не являлись памятниками развития человеческой мысли. Благодаря случайностям судьбы получилось, что жизнь того человека, который сделал больше кого-либо другого для экспериментального анализа умственной деятельности, совпала по времени и по месту с культурой, которая возвысила человеческий разум» ". Американский ученый У. Кэпиоп вспоминал: «В последний раз я видел Павлова в Ленинграде и Москве на заседаниях конгресса в 1935 г. Ему тогда было 86 лет, и он еще сохранил много прежней подвижности и жизненной энергии. Незабываемым остается день, проведенный с ним в окрестностях Ленинграда, в громадных новых зданиях института, построенных советским правительством для продолжения экспериментальных работ Павлова. Во время нашей беседы Павлов вздохнул и выразил сожаление, что такие грандиозные возможности не были предоставлены ему 20 лет тому назад. Если бы можно было повернуть время назад, то ему, Павлову, было бы 66 лет, а это возраст, когда обычно деятели науки уже отходят от активной работы!»

Герберт Уэллс, посетивший в 1934 г. лабораторию Павлова в Колтушах, записывал: «Исследования, которые ведутся в новом физиологическом институте Павлова под Ленинградом,— одни из самых значительных биологических исследований в мире. Этот институт уже работает и продолжает быстро расширяться под руководством своего основателя. Репутация Павлова способствует престижу Советского Союза, и он получает все, что ему необходимо; за это нужно отдать должное правительству».

Павлов жил и творил, окруженный всенародной любовью. Отмечая 85-летие великого ученого, советское правительство выделило крупные средства на дальнейшее развитие его научно-исследовательской работы. В приветствии Совнаркома СССР говорилось: «Академику И. П. Павлову. В день Вашего 85-летия Совет Народных Комиссаров Союза ССР шлет Вам горячие приветствия и поздравления. Совнарком особо отмечает Вашу неиссякаемую энергию в научном творчестве, успехи которого заслуженно доставили Ваше имя в ряду классиков естествознания.

Совнарком СССР желает Вам здоровья, бодрости и плодотворной работы на долгие годы на пользу нашей великой родины».

Ученый был тронут и взволнован столь внимательным и теплым отношением Советской власти к его научной деятельности. Павлова, который при царском режиме постоянно нуждался в средствах для научной работы, теперь не покидала тревога: сумеет ли он оправдать заботу и доверие правительства и отпускаемые на исследования колоссальные средства? Об этом он говорил не только своему окружению, но и публично. Так, выступая на приеме, устроенном в Кремле советским правительством для делегатов XV Международного конгресса физиологов (М.—Л., 1935 г.), Павлов сказал: «Мы, руководители научных учреждений, находимся прямо в тревоге и беспокойстве по поводу того, будем ли мы в состоянии оправдать все те средства, которые нам предоставляет правительство».

СМЕРТЬ ВЕЛИКОГО УЧЕНОГО

«Хочется долго жить,— говорил Павлов,— потому что небывало расцветают мои лаборатории. Советская власть дала миллионы на мои научные работы, на строительство лабораторий. Хочу верить, что меры поощрения работников физиологии, а я все же остаюсь физиологом, достигнут цели, и моя наука особенно расцветет на родной почве».

Гениальному натуралисту шел 87-й год, когда прервалась его жизнь. Смерть Павлова явилась полной неожиданностью для всех. Несмотря на преклонный возраст, он был физически очень крепок, горел кипучей энергией, неослабно творил, с энтузиазмом строил планы дальнейших работ II, конечно, меньше всего думал о смерти . В письме к И. М. Майскому (послу СССР в Англии) в октябре 1935 г., спустя несколько месяцев после заболевания гриппом с осложнениями, Павлов писал: «Проклятый грипп! Сбил-таки мою уверенность дожить до ста лет. До сих пop остается хвост от него, хотя до сих пор я не допускаю изменений в распределении и размере моих занятий» "