Поместный Собор Русской Православной Церкви 1988 года повторил определение Собора 1971 года и подтвердил «равночестность старых обрядов»[58] «Духовное сокровище «древнего благочестия», - говорится в Соборном обращении, - ныне открывается не только тем, кто исповедует спасительную веру Христову, но и тем, кто ценит в древних памятниках проявление нашей национальной культуры»[59].

Адиафоры признавал и такой авторитетный в вопросах христианского нравоучения и аскетики православный мыслитель, как св. Феофан Затворник. Он отмечал, что немалое число наших действий «остаётся без определения их значения. Они ни добры, ни злы сами по себе; потому, как безразличные, считаются позволительными всякому»[60].

Нравственные отношения и нравственная деятельность,

их анализ

Нравственные отношения – это отношения, которые складываются между людьми при реализации ими моральных ценностей. Примерами нравственных отношений можно считать отношения любви, солидарности, справедливости или, напротив, ненависти, конфликтности, насилия и т.п. Особенность нравственных отношений - их всеобщий характер. Они в отличие от права охватывают всю сферу человеческих отношений, включая и отношение человека к самому себе. Как уже отмечалось, бессмысленно с юридической точки зрения судить самоубийцу, однако с нравственной точки зрения моральная оценка самоубийцы возможна. Существует христианская традиция хоронить самоубийц вне кладбища за его оградой.

Проблемой для этики является нравственное отношение к природе. Проблема природы в этике предстаёт как скандал. Под «этической проблемой природы» мы разумеем проблему анализа того, что составляет моральность, добро самой природы, а также проблему анализа нравственного отношения к природе, в целом всё то, что связанно в морали и этике с естественным фактором. Начиная с Аристотеля, собственно этический анализ морали имел основным своим предметом человека, его добродетели, его поведение и отношения. И поэтому логично, что для подобного «собственно этического» подхода природа в лучшем случае могла осознаваться как определённые естественные нравственные чувства, как врождённые трансцендентальные императивы разума. Природа сама по себе, а также живые наши братья меньшие оказывались не интересными для этики, отношение к природе представлялось адиафорным, как это отмечено выше на примере этики Канта, советской марксистской этики, теории справедливости Ролза.

Но подобное отношение к природе противоречит нашим нравственным чувствам, нашей интуиции добра и зла. Мы всегда будем видеть определённый смысл в восточных этических учениях, проповедующих любовь ко всему живому, христианской молитве «Всякое дыхание да хвалит Господа», в благородном принципе «благоговения перед жизнью». Нельзя не признать очевидность истины, выраженную в следующих прекрасных словах: «Поистине нравственен человек только тогда, когда он повинуется внутреннему побуждению помогать любой жизни, которой он может помочь, и удерживается от того, чтобы причинить живому какой-либо вред. Он не спрашивает, насколько та или иная жизнь заслуживает его усилий, он не спрашивает также, может ли она и в какой степени ощутить его доброту. Для него священна жизнь, как таковая. Он не сорвёт листочка с дерева, не сломает ни одного цветка и не раздавит ни одного насекомого. Когда он летом работает ночью при лампе, то предпочитает закрыть окно и сидеть в духоте, чтобы не увидеть ни одной бабочки, упавшей с обожжёнными крыльями на его стол.

Если, идя после дождя по улице, он увидит червяка, ползущего по мостовой, то подумает, что червяк погибнет на солнце, если вовремя не доползёт до земли, где может спрятаться в щель, и перенесёт его в траву. Если он проходит мимо насекомого, упавшего в лужу, то найдёт время бросить ему для спасения листок или соломинку.

Он не боится, что будет осмеян за сентиментальность. Такова судьба любой истины, которая всегда является предметом насмешек до того, как её признают»[61].

Необходимо осмыслить и факт благотворного влияния природы на человека. Лес, горы, море, реки, озёра не только физиологически, но и духовно исцеляют человека. Человек находит успокоение и отдохновение, вдохновение в природе, в общении с нею. Почему нам приносят такую отраду любимые нами места в лесу или на речке? Очевидно, это связано не только с ассоциациями и прежними впечатлениями, которые пробуждаются в сознании при знакомых образах, но сами воспринимаемые нами знакомые тропинки, рощи, поляны, кручи приносят душе нашей покой, свободу, духовную силу. Если нет никакой положительной моральной ценности в самой природе, в её созданиях, то подобный факт духовно-целительной её функции остаётся рационально необъяснимым.

Другим фактом, который, как мы считаем, косвенно свидетельствует о моральности природы, является экологическая проблема. Великий немецкий философ XX века М. Хайдеггер отмечал, что взрыв атомной бомбы есть «лишь грубейшая из всех грубых констатаций давно уже происшедшего уничтожения вещи: того, что вещь в качестве вещи оказывается ничем»[62]. Но, аналогично, экологический взрыв потому и стал действительностью, что первоначально была «уничтожена» в сознании людей моральная ценность самой природы. Человек перестал осознавать, что и в природе есть как добро, так и зло. Определённая вина в этом есть и у этики, которая, стремясь к научности, разделила и недостатки науки, в частности тот, что «наука сталкивается всегда только с тем, что допущено в качестве доступного ей предмета её способом представления»[63].

В этом ограниченность всякого экологического анализа. Экология изучает природу доступными ей методами и, прежде всего, эмпирическими, но для которых недоступна трансцендентность самой природы. Это ни сколь не означает, что экологические исследования не нужны, - нет, они необходимы и с теоретической, и с практической точек зрения. Однако их можно и нужно дополнять философскими, этическими исследованиями, обращёнными к иному, аксиологическому пласту природного бытия, которые также, естественно, ограничены в своём роде. Выбор человека как сознательного эмоционального существа всегда носит заинтересованный, ценностный характер и то, что не имеет для человека ценности, не может подвигнуть его на дело. Экологические данные, чтобы стать императивом человеческого поведения, сами должны «стать» ценностями, субъект должен ещё увидеть их ценностный аспект. Этика, отталкиваясь от конкретно-научного материала, должна помочь человеку осознать ценность окружающего его мира.

Можно и нужно говорить о моральности природы, живой и неживой, как совокупности её моральных ценностей, о нравственном отношении человека к природе, но бессмысленно ставить вопрос о нравственности самой природы, имея в виду под последней систему определённых ценностей добра и зла вкупе с определённым сознанием, отношениями, действиями. Природа не является живым существом, она не одухотворена, не имеет свободы выбора ни в добре, ни во зле.