Не менее серьезные последствия имело и распространение в обществе взглядов о необходимости создания новой, более простой и понятной народу науки, которая благодаря использованию диалектического метода сможет органически соединить философию и науку, теоретическое и эмпирическое и т. д. Причем главную роль в создании такой науки Герцен в своей следующей работе "Письма об изучении природы" отводил, естественно, России, проводя параллели между европейским Ренессансом, начавшимся после восприятия Западом античной образованности, и послепетровским развитием России, усваивающей ныне западную культуру. Так применительно к науке формировалась опасная идея обратить отставание России во благо и разом преодолеть все те трудности и противоречия, в которых запутался Запад.

{При этом Герцен прибегает к фактической апологии российского дилетантизма, сравнивая его с наивной, но эстетически яркой, богатой потенциями античной философией }

Понятно, что подобные идеи также не способствовали росту уважения к профессионализму и в немалой степени содействовали политизации российских университетов, студенты которых нередко видели в себе не будущих специалистов, а носителей нового, революционного мировоззрения, способного спасти мир. Таким образом, пытаясь помочь распространению в стране науки, Герцен только ей повредил. Своими статьями он фактически дезориентировал молодежь, внушая ей неадекватные, а то и просто ложные представления о мире ученых.

Принципиальную роль в этой дезориентации (прежде всего, самого себя) сыграло увлечение Герценом философией, критический пафос которой предполагал существование в стране достаточно развитого научного сообщества. Но почему, собственно, Герцен, пытаясь спасти от дилетантизма науку, не обратился к нормальной пропаганде ее результатов и достижений? Оказывается, к аналогичным, дезориентирующим результатам могло приводить заимствование не только революционных идей западных философов, но и вполне добропорядочных сведений из научных и научно-популярных журналов.

В 1829 - 1830 гг. Д. М. Перевощиков, с целью распространения среди студентов современных научных представлений, перевел и опубликовал в журнале "Новый магазин естественной истории" около сотни статей из иностранной научной периодики, посвященных в основном исследованиям взаимосвязи различных классов явлений, в том числе живой и неживой материи, а также идеям о фундаментальной роли электрических сил в природе.

Как известно, открытия в начале XIX в. химического, теплового, физиологического и магнитного действий электрического тока оказали фундаментальное воздействие на развитие естествознания. Эти открытия подтверждали высказанные ранее догадки об универсальной взаимосвязи различных сил природы и побуждали ученых предполагать и искать другие связи такого типа. К сожалению, необычный характер новых явлений, их несоответствие существующим теоретическим концепциям, а также элемент случайности во многих открытиях породили, особенно в околонаучной среде, представления о том, что для совершения научных открытий не нужно никакой серьезной теоретической подготовки и достаточно лишь смелых гипотез и настойчивости. Этим же недостатком страдали подборки и обзоры Перевощикова, создававшие (вопреки убеждениям самого автора, отказавшегося вскоре от такой формы популяризации науки) у студентов опасный образ легкой, порхающей от открытия к открытию науки, что вело их затем к разочарованиям и дилетантизму.

Таким образом, попытка Перевощикова сформировать у студентов адекватный образ современной науки, вывести их на передний край ведущихся в Европе исследований потерпела неудачу. Но была ли разрешима эта задача вообще?

Проблемы создания научных сообществ западного типа

Россия была первой развивающейся страной, попытавшейся внедрить у себя западную науку. С тех пор такие попытки предпринимались и предпринимаются во множестве государств. Поэтому не исключено, что мы сможем лучше понять отечественный опыт, сравнивая его с опытом других стран. Для такого сравнения я хочу воспользоваться очень интересной и своеобразной статьей индийского астрофизика А. Р. Чоудхури, посвященной анализу проблем адаптации стажеров из стран Азии к западному научному сообществу.

Опубликованная в американском журнале "Социальные исследования науки" статья Чоудхури, тем не менее мало похожа на традиционные социологические исследования и скорее представляет очерк личных впечатлений автора об индийском и американском научных сообществах, а также размышлений о психологических проблемах восприятия западной науки представителями из стран с неевропейскими культурными традициями.

В своей статье Чоудхури прежде всего отмечает тот широко известный факт, что полноценную, способную работать на высшем европейском или американском уровне науку не удалось пока создать даже в странах с высокоразвитой современной промышленностью (Япония и Южная Корея, Австралия, ЮАР). При этом, конечно, высокоодаренные ученые могут появляться даже в отсталых в экономическом отношении регионах, но они слабо влияют на свои научные сообщества, продолжающие оставаться отсталыми и провинциальными.

Для того чтобы пояснить, что он понимает под передовым научным сообществом, Чоудхури вводит следующие критерии:

1. Есть члены сообщества, хорошо осведомленные в надежно установленном научном знании прошлого.

2. Есть члены сообщества, которые постоянно поддерживают себя на уровне хорошего знакомства с текущими достижениями мировой науки.

3. Есть члены сообщества, которые постоянно осуществляют заметный вклад в развитие науки.

Хорошие результаты по всем трем пунктам дают, по Чоудхури, полную (total), а по отдельным - частичную (partial) науку. Так, индийскую физику автор характеризует как частичную, с большим "счетом" по первому пункту, с низким по третьему. Как следствие, пишет он, физика в Индии развивается лишь по нескольким, хорошо установленным направлениям, что создает у студентов совершенно искаженное представление о характере современной науки.

Попробуем взглянуть с точки зрения предложенной классификации на российскую науку 30 - 40-х гг. XIX в. Безусловно, это "частичная" наука, представители которой предпринимали поистине героические усилия для ее развития по всем трем направлениям, выделенным Чоудхури: преподавание основ науки и популяризация ее достижений, поддержка устойчивых контактов с европейским научным сообществом, проведение на надлежащем уровне самостоятельных исследований.

Важно подчеркнуть, что наибольших результатов отечественные ученые достигли в третьем направлении деятельности. В результате в России первой половины XIX в. сложилась парадоксальная ситуация, когда в стране уже были первоклассные ученые, но фактически не было научного сообщества,

{По-видимому, такое положение было следствием петровского подхода к развитию науки в России, когда исследовательский центр (Академия наук) был создан намного раньше, чем университеты. Благодаря этому ученые долгое время представляли анклав, крайне слабо связанный с остальным обществом. что существенно тормозило дальнейшее развитие науки и ее превращение в неотъемлемый фактор национальной культуры. Ученые продолжали оставаться в своей стране иностранцами, более связанными с зарубежными коллегами, чем с собственным обществом, и для того чтобы преодолеть это положение, требовалось, прежде всего, организовать массовую подготовку высококачественных специалистов. Однако решение этой, казалось бы, вполне реальной задачи и во времена Перевощикова, и во времена Чоудхури наталкивается на какие-то непонятные и практически непреодолимые трудности.