Наблюдения за поведением детей в обеих ситуациях, заимствованных из методики З.В.Мануйленко, свидетельствуют о том, что дети принимают предложенные ситуации достаточно формально, по-настоящему не «вживаясь» в роль и не стремятся выполнить просьбу взрослого.

Роль быстро теряла для них свою привлекательность. Ни первая, ни вторая ситуации не являлись для них личностно значимыми, что отражалось на их нежелании долго стоять неподвижно. Можно полагать, что в виду снижения уровня игровой мотивации, роль не имеет для современных дошкольников того личного смысла, как это было у дошкольников прошлых поколений. Изменив формально внешний рисунок игры (назвав «часового» «охранником»), мы не изменили силу побуждения к игре.

Для того, чтобы усилить мотивацию и сделать сохранение позы более осмысленным для детей, была проведена вторая часть эксперимента, включающая две новые ситуации, в которых были введены дополнительные стимулы и внешние опоры. В игровую ситуацию были введены дополнительные роли, которые стали внешней опорой для роли охранника. В игре участвовали «бандиты», которые ждали, когда охранник покинет свой пост. Для усиления мотивации в неигровой ситуации экспериментатор предлагал ребёнку «дать ему честное слово», что он будет стараться и простоит как можно дольше на одном месте, после чего взрослый уже не контролировал ребёнка и занимался «своими делами». Эти изменения значительно повысили время сохранения позы во всех возрастных группах.

Особенно существенные сдвиги произошли в младшей группе, где время сохранения позы в игре возросло в 8 раз. Введение новых персонажей привносит в игровые действия новый смысл, который удерживается реальным взаимодействием с партнёром. Таким образом, игровая роль для регуляции поведения детей во всех возрастах нуждается во внешней, подкрепляющей её опоре.

Вместе с тем, несмотря на существенное повышение средних показателей произвольности в последних двух сериях, возрастная динамика показателей произвольности остаётся практически не выраженной. На протяжении всего дошкольного возраста (от 4 до 7 лет) эти показатели, как и разрыв между игровой и неигровой произвольностью, практически не меняются (различия не имеют статистической значимости).

Данные результаты представляют особый интерес в сравнении с результатами, полученными 55 лет назад. Данные, полученные на современных дошкольниках, принципиально отличались от результатов детей того же возраста предшествующих поколений.

Во-первых, как уже отмечалось, у современных дошкольников в той же ситуации значительно ниже абсолютные показатели произвольного поведения. Введение дополнительной мотивации увеличивает показатели произвольности и приближает их к данным Мануйленко. Однако, и в этих условиях результаты детей 6-7 лет значительно ниже их сверстников, посещавших детский сад 55 лет назад. Эти различия явно свидетельствуют о снижении способности к самоконтролю и к управлению своим поведением как в игровой, так и в неигровой ситуации.

Второе явное различие касается возрастной динамики произвольного поведения. Если по данным З.В. Мануйленко от 4-х до 7 лет способность к произвольному поведению резко нарастает (время сохранения позы увеличивается почти в 20 раз), то у современных детей возрастная динамика практически не выражена. Это связано с тем, что показатели младших дошкольников стали значительно выше (в особенности в ситуации с внешними опорами), а показатели детей подготовительной группы заметно снизились. Таким образом, время сохранения позы 4-х и 7-и летних детей в игровой ситуации практически уравнивается.

Наконец третье различие связано с отношением игровой и неигровой произвольности. В отличие от испытуемых Мануйленко, результаты современных детей не образуют параллелограмма, а представляют собой практически параллельные линии . Показательно, что во всех возрастных группах длительность сохранения позы в игре несколько выше, чем в неигровой ситуации, но различия между игровой и неигровой произвольностью остаются практически одинаковыми на протяжении всего дошкольного возраста.

Полученные данные свидетельствуют о том, что у современных детей способность к произвольному поведению к концу дошкольного возраста как бы остаётся в зоне игры и не становится внутренним качеством личности.

Вместе с тем, в данном эксперименте принимали участие дети с разным уровнем развития игровой деятельности. Можно предположить, что разрыв между игровой и неигровой произвольностью, а значит и путь развития этого качества, определяется уровнем развития игровой деятельности ребёнка. Для проверки этого предположения было проведено сопоставление времени сохранения позы в игре и вне игры у детей с разным уровнем развития игровой деятельности. Провелось сравнение расхождения между этими показателями в первой и во второй части экспериментов у детей с разным уровнем развития игры. Результаты этого сравнения в разных частях экспериментального исследования оказались различными.

В первой части эксперимента у детей, находящихся на самом низком, первом уровне (игра-действие) разрыв между игровой и неигровой произвольностью минимален. Достаточно большое количество детей (20%) с низким уровнем игры продемонстрировали значительно более высокие показатели произвольности в неигровой ситуации. Эти дети послушно выполняли инструкцию взрослого, их поведение отличалось спокойствием и безразличием. В обеих ситуациях они ориентировались непосредственно на реакцию взрослого и на его «разрешение» уходить или требование стоять. Особенно много таких детей наблюдалось в младшей группе. Характер поведения этих детей может свидетельствовать о сниженном уровне мотивации к самостоятельной деятельности. Выполнение ограничительных правил для этих детей мотивировано выполнением прямых указаний взрослого, о чём говорят частые взгляды на экспериментатора, вопросы, растерянность, когда нужно действовать самостоятельно.

Особенно ярко зависимость от других людей у детей с низким уровнем игры проявилась при дополнительной мотивации (во второй части эксперимента). Введение дополнительных персонажей значительно (более чем в 2 раза) повысило время сохранения позы неподвижности.

Однако содержание игры этих детей заключалась не в выполнении роли, а в игровом взаимодействии с партнёрами (по типу ловишек – кто кого поймает). Наблюдая за действиями партнёров, дети подстраивались под них и в случае необходимости сохраняли заданную позу. Вне игры (ситуация «честное слово»), когда непосредственный контроль взрослого снимался и ребёнок должен был действовать самостоятельно, время сохранения позы существенно сокращалось (почти в 2 раза).

Таким образом, показатели произвольности у детей, находящихся на низком уровне развития игры, зависят от внешней ситуации и от наличия контроля со стороны других людей. При отсутствии такого контроля произвольность существенно снижается.

Наиболее существенные расхождения между показателями произвольности в двух ситуациях зафиксированы у детей с высокими уровнями развития игры, где содержанием деятельности детей становится игровая роль и отношение к партнёру. Характерно, что максимальные для данной выборки показатели произвольности в обеих сериях зафиксированы в ситуации игры у детей, достигших наиболее высокого уровня развития этой деятельности – здесь время сохранения позы в игре более чем в два раза выше, чем вне игры (5,3 мин и 2,5 мин. соответственно). Введение дополнительной мотивации у этих детей существенно повышает показатели произвольности не только в игровой, но и в неигровой ситуации. Некоторые дети с высоким уровнем игры, дав честное слово взрослому, стояли неподвижно в течение 25 минут и не сходили с места даже после уговоров воспитателя и других детей. Такое поведение может свидетельствовать о том, что у этих детей произвольность имеет внутренний характер и становится устойчивым личностным новообразованием.