Следует рассмотреть проблему, всякий раз возникающую при попытке систематизировать и монополизировать методологическое знание. Действительно, становление методологии как относительно массовой и самодостаточной области интеллектуальной активности ученых происходит в нашей стране в послереволюционный период (20–30-е гг. XX в.), когда на первый план выходит вопрос о массовой подготовке и идеологической индоктринации научных кадров. В это же время начинает применяться так называемый диалектический метод, предполагавший рассмотрение всего многообразия форм предшествующего научного знания в качестве иллюстраций действенности универсальных принципов марксистско-ленинской методологии.

В 1950–1960-е гг., во время оттепели на авансцену выходит деятельностный подход, ориентированный на активную но в то же время жестко нормируемую позицию субъекта во всех общественных практиках. Распространение этого подхода вширь (адаптация в различных науках – от педагогики и психологии до управления и инженерии) обусловило существенное разнообразие его форм и моделей Это наглядно отражает позиция Московского методологического кружка (Г.П. Щедровицкий), основная идея которого га протяжении 40 лет эволюционировала: от «содержательно-генетической логики» – к «деятельности», от «деятельности» – к «мыследеятельности», от «мыследеятельности» – к «мыслекоммуникации» и «системной мыследеятельности». Возникающая на каждом этапе категоризация рассматривается в качестве предельного онтологического представления, становясь в последующий период предметом жесткой критики. Отсюда следует один из основных уроков, извлеченных гуманитарной методологией: она не может существовать как монологический свод правил и норм, но представляет собой практику постоянного обновления различных рационально-критических стратегий в пространстве сложного человеческого взаимодействия. Это обстоятельство заставляет нас с некоторым скепсисом относиться к любым попыткам построения некоторой энциклопедии методологических процедур и моделей, а также быть предельно внимательным и к внешним различиям и внутренним проблемам отдельных концептуальных систем, поскольку именно они могут стать прообразами будущих методологических идей. Первым объектом приложения подобной критичности является сам базовый конструкт гуманитарной методологии образования. Все то, что может стать предметом познания в научно-педагогическом исследовании (равно как и сам феномен научного познания), изначально обладает статусом деятельности. В свою очередь, мышление есть универсальная и неотчуждаемая первооснова познания, а любая возникающая в этом процессе сложность или неоднозначность может быть преодолена через признание системного характера изучаемого объекта и необходимости более тщательного и адекватного выделения элементов и отношений между ними. По сути дела, возникает альтернатива: либо каждое последующее поколение исследователей вынуждено заниматься все большей детализацией и фрагментацией однажды высказанных идей и представлений (нормативная методология), либо же – отбрасывать существующую методологическую культуру во имя утверждения идей и принципов, трудно совместимых с рациональностью (альтернативные варианты «антиметодологии») [8; 9; 10]. Такой подход представляется нам бесплодным, поскольку в первом случае исключается возможность формирования и субстанциализации новых методологических идей и решений, во втором – сознательно и целенаправленно нарушается преемственность развития.

Гуманитарная методология образования, с нашей точки зрения, есть многоаспектная установка на одновременное внешнее понимание и реконструкцию существующих методологических традиций, основанную на имманентной потребности в «следующем шаге развития», порождающем не только новые методы познания и преобразования реальности, но и качественное изменение гуманитарной ситуации. Наш способ конституирования гуманитарно-методологических феноменов не является исключительным. Он преемствен по отношению ко многим философско-критическим опытам: феноменологическому проекту переосмысления науки (Э. Гуссерль), историко-культурной реконструкции предмета и метода психологии (Л.С. Выготский), лингвистическому повороту в философии (Л. Витгенштейн, Р. Барт), антропологическим основаниям научного и философского знания (М. Фуко, Ж. Делез).

Выделим некоторые болевые точки в оценке современной образовательной ситуации, которые, вполне возможно, станут центрами формирования гуманитарно-методологических стратегий: философско-антропологическая рефлексия методологии как специфического феномена гуманитарной культуры, адекватной гуманитарной ситуации в начале третьего тысячелетия; актуализация существующих философско-методологических концепций и моделей с точки зрения реализации в них некоторого бытийного опыта ответа на исторические вызовы; формирование ресурсной (в первую очередь, интеллектуальной и концептуальной) базы проектирования.

Итогами реализации этих установок могут стать следующие направления гуманитарно-методологической практики.

Методология субъективации. Ни субъектность, ни личность, ни индивидуальность не являются именами собственными человеческого бытия, но существуют как особые фигуры размышления о человеке. Любая традиционная форма психолого-педагогического знания, рассматривающая человека в том или ином качестве, всегда рискует оказаться невостребованной, поскольку главный вопрос о том, что позволяет рассматривать человека в этом качестве, как правило, выносится за пределы научного исследования. Напротив, гуманитарная методология ориентирована на понимание самой диспозиции научного и педагогического знания, актуализируемых жизненных и профессиональных стратегий, принимаемых участниками процесса ролей и смыслов.

Методология коммуникации, ориентированная на выяснение условий и форм взаимодействия между людьми, реализуемых ими стратегий взаимопонимания, конкуренции, конфликта; возможностей и ограничений межличностного и институционального диалога и др.

Методология самоанализа и рефлексии. Здесь сосредоточено все многообразие феноменов, связанных с объективацией человеческих отношений, опредмечиванием и осмыслением опыта и стратегий саморазвития, самоопределения и самопреодоления. Речь идет о внутреннем инструментарии человека, необходимом для изменения им самого себя.

Методология событийного анализа рассматривается как совокупность реализуемых моделей описания и интерпретация жизненных и профессиональных ситуаций, формирования отношения к ним, их преодоления и преобразования.

Все перечисленные направления гуманитарно-методологического поиска относятся, в первую очередь, к индивидуальному человеческому бытию. В то же время, гуманитарно-методологическое видение может составлять значимый контекст реконструкции иных проблем и феноменов. Ниже мы представим некоторые возможности нового понимания и, соответственно, решения традиционных проблем педагогической науки и практики.

Историческая и личностная рефлексия в гуманитарно-методологическом контексте. Любая историческая дисциплина, в особенности если речь идет о некоторых «прикладных» версиях истории (история педагогической науки и образования, история школы и др.), сталкивается с проблемой определения исторических периодов и этапов. При этом формальные периодизации (исходя из наиболее ярких политических событий – войн, революций, экономических кризисов) оказываются крайне ненадежными и зачастую бесполезными в тех ситуациях, когда внимание сосредоточивается на истории педагогических или культурных феноменов. В контексте гуманитарно-методологической рефлексии историческая периодизация предстает в ином, динамическом качестве – она начинает отражать характерные для каждой эпохи различения прошлого и настоящего. Именно поэтому противопоставление гуманитарной методологии научной или деятельностной методологии, равно как и противопоставление постмодерна классическому модерну, носят характер лишь исходных утверждений, рефлексия которых неизбежно востребует обращение к памяти современников и участников переживаемых событий и, в конечном счете, обращает нас к необходимости самоопределения в отношении собственной жизни и ее ценностей.