«Это чувство предстояния и призванности, - писал И.А. Ильин, - сразу успокаивает их и тревожит: успокаивает – ибо дает им ощущение высшей «водимости», творческой основы, жизненного смысла и собственного достоинства; тревожит – ибо вызывает в них живое чувство духовного задания, высшей ответственности и собственного несовершенства. Это возлагает на них обязанность не мириться со всем тем, что происходит в них и во внешнем мире, обязанность оценивать, искать верных мерил, выбирать, решать и творить. Это зовет их сразу к труду, к дисциплине и к вдохновению. Такое удостоверение в собственной духовности и приятие ее - есть первооснова живой религиозности. Ибо то Высшее, чему предстоит, есть Господь, Его зовы и Его Божественные излучения. И призвание человека определяется именно свыше. И духовное измерение человеческой жизни и всех ее дел имеет тот же источник. И ответственность человека есть в последнем измерении всегда ответственность перед Богом.

Само собой разумеется, что человек не всегда отчетливо сознает это и редко может точно выговорить ощущаемое. Но это ничего по существу не меняет. Сознание есть не первая и не важнейшая ступень жизни, а вторичная, позднейшая и подчиненная» [4. 398-399].

В своей книге «Православная школа» игумен Георгий (Шестун) пишет: «Понимая, что «культурно-творящий человек» (И.А. Ильин) есть духовный человек, мы позволим дать свое определение одаренности.

Одаренность – открытие человеком в себе духовной жизни и способность творчески, т.е. самостоятельно и выразительно, проявить свой внутренний мир».

К сожалению, в современном мире одаренность понимается не как особое предназначение человека в этом мире, как его способность к духовному творчеству в различных сферах деятельности, а низводится до профессиональной подготовки.

И.А. Ильин различает две способности к духовному творчеству:

а) творческое созерцание;

б) способность легкого и быстрого проявления, яркого выражения своего внутреннего мира.

Вторую способность И.А. Ильин обозначает понятием талант. «Талант, - считает он, - есть дар легко и быстро, ярко и легко выражать все, что проносится через внутренний мир человека» [5. 342].

Наличие таланта определяет не то, что человек делает, а лишь то, насколько ярко, выразительно, естественно и с легкостью он это делает. Если к этой способности добавляются техническое мастерство, опыт и умение, талант завораживает сам по себе, заслоняя проявляемое содержание.

Талант понуждает к проявлениям даже тогда, когда ему нечего сказать, когда он оторван от «таинственных родников духа» (И.А. Ильин), творческого созерцания, пуст и беспочвен, не имеет своего духовного опыта. В такие моменты он начинает жить случайным, заимствованным или совершенно недуховным содержанием.

«Такие таланты, - по словам И.А. Ильина, - часто бывают «медиумичны» - не в спиритическом, а в творческом смысле. Это не они творят, а через них несется и проносится разнообразное, разнокачественное, случайное, чаще дурное, чем хорошее, жизненное содержание: ветр жизни или вихрь страстей вдувает в них всякую всячину, а они ее более или менее талантливо вышвыривают. Такой талант есть не духовная личность и не творческий характер, а какая-то пропускная инстанция, медиум своих собственных страстей, своей эпохи, своей толпы, а иногда и просто своей житейской карьеры. С таких людей обыкновенно и не взыскивают строго ни за их выверты в искусстве, ни за их зигзаги в жизни и политике. За ними как бы признается привилегия безответственности: чем талантливее, тем безответственнее, и даже скандальные выходки самого дурного тона сходят за что-то вроде «проявления священного огня» [5. 343-344].

Обращение к миру демоническому, погибельному всегда опасно для таланта. Не меньшую опасность представляет и то обстоятельство, что талантливость сама по себе может отучить людей от вкуса и воли к настоящим проявлениям духа. И поэтому с детьми необходимо уяснить, что таланты дает нам податель всех благ – Бог. И дает Он нам их для умножения. Для каждого христианина встает вопрос: что сделал я со своим талантом? Как я отвечу за него перед Богом? Вот это чувство ответственности, чувство уважения к тому, что вложено в меня Богом, к своей душе, к своим мыслям, к своей жизни, обязанность развивать свои способности. Талант нельзя закапывать. Умноженное должно возвратиться Господину. Не ради своей корысти трудится человек, а ради того, чтобы войти в радость Господина своего. Но Бог приемлет только Божественное, святое и совершенное.

«Талант нуждается не только в школе, в умении и в технике для того, чтобы не быть бессильным и неряшливым в вопросах эстетической материи, - писал И.А. Ильин. – Ему необходим еще духовный опыт, творческое созерцание, творческое вынашивание, чтобы не создавать пустую красивость или соблазнительную яркость. Без этого талант – то же, что природа без духа или «слишком человеческое» без Божественного» [5.345].

Спросите у детей: «Что такое талант?». Они тут же начнут перечислять видимые проявления, умения красиво: петь, танцевать, рисовать и т.д. И здесь нужно им объяснить, что одному дается талант – дар выражать и изображать, но не дается сила творческого созерцания. Другому даются сила творческого созерцания, духовное прозрение. Дар созерцания предполагает в человеке, по мысли И.А. Ильина, повышенную впечатлительность духа, способность восторгаться совершенством и страдать от несовершенства.

Истинно великое возникает из сочетания таланта и духовного созерцания. Творческая судьба каждого человека не только в искусстве, но и в религии, философии, политике определяется тем, в какой мере сочетаются в нем эти две силы. Многие современные люди живут вне духовного опыта, поэтому склонны одаренность сводить только к таланту. Талант, лишенный Божественного огня, есть лишь соблазн.

Мы должны ясно представлять себе, какую роль в сохранении и развитии одаренности играет природа человека, что поддается воспитанию, а что созидается лишь действием Божественной благодати. Православное воспитание направлено на создании условий, способствующих рождению духовной жизни и ее развитию. Одаренность человека сохраняется, если с детской колыбели вокруг ребенка создается душеспасительная атмосфера, если поврежденная первородным грехом человеческая природа восстанавливается в таинстве Крещения, если растущие и развивающиеся силы ребенка не попадают под власть страстей и греха.

Спросите у детей: « А умение сопереживать, быть милосердным ко всем (не только к своим мамам, папам и родственникам) – талант?». Для развития этой темы и предлагается урок по Евангельской притче «О милосердном самарянине». Мы живем в такое время, когда много говорят о социальной справедливости, о заботе государства о больных, о престарелых, о детях. И это, конечно, хорошо и полезно, но для каждого христианина есть его личная, собственная ответственность любви, сочувствия на каждую беду, участия в каждом несчастном, будь то бедном, больном или просто зашедшем к нам в гости одиноком человеке. С нас не требуется «спасти человечество», делать больше, чем можем сделать, но заметить беду, помочь другу, просто, любовно, не смущаясь, что мы мало можем сделать, - вот образ христианского отношения к людям, отношения человека к человеку.