Очень активно использовалась и практика продаж без покрытия ("коротких" продаж — short selling), к которой прибегают игроки на понижение ("медведи") и заключающаяся в том, что спекулянт про­дает ценные бумаги, не имея их в настоящий момент времени, на срок, обязуясь поставить их через некоторое время.

"Короткие продажи" способны серьезно дестабилизировать ры­нок, поэтому в Голландии еще в начале XVII в. пытались ограничить их количество. В Великобритании в XVIII в. в парламент представ­лялся законопроект об их запрете, тем не менее эта практика повсе­местно процветала. Только в 30-е гг. XX в. были приняты достаточно жесткие соответствующие правила.

Рынок ценных бумаг контролировался исключительно саморегулируемыми организациями профессионалов фондового рынка, а са­мо регулирование предназначалось для поддержания честных правил игры между профессиональными участниками.

Тем не менее уже к началу XX в. многочисленные аферы и махи­нации на фондовом рынке вызвали необходимость решать вопрос о государственном регулировании. В некоторых штатах во 2-м десяти­летии были приняты законы, направленные на защиту инвесто­ров, — так называемые законы синего неба (blue-sky laws). Такое назва­ние законов обусловливалось тем, что они предназначались для за­щиты инвесторов от недобросовестных дилеров, готовых продать ка­кие угодно акции, в том числе "на чистое небо". Первый закон о цен­ных бумагах был принят "для защиты аграрного Запада от денежного Востока" в 1911 г. в штате Канзас. К 1913 г. аналогичные законы дей­ствовали еще в 22 штатах.

Однако в общенациональном масштабе какое-либо регулирование отсутствовало, и все попытки его введения (подобно рекомендациям Комиссии Паджо (Pujo) 1912 г.) встречали резкое сопротивление Уолл Стрит.

После первой мировой войны фиктивный капитал США возрастал быстрыми темпами, что в значительной степени было связано с вы­пуском ничем не обеспеченных акций. Кроме того, имели место чи­сто спекулятивные действия и махинации профессионалов: тайный сговор при покупке-продаже ценных бумаг, "утечка" информации о тех или иных бумагах и т.п. Манипулирование ценами достигло не­ виданных прежде масштабов.

В 20-е гг. широкое распространение получило манипулирование ценами на коллективной основе — пулами. Только в 1929 г. 107 выпу­сков акций на НФБ, по крайней мере, 1 раз подвергалось манипуля­циям пулами. При этом в манипуляциях были заинтересованы сами члены биржи. Совершенно легальной практикой тогда считалось при­глашать директоров корпораций (инсайдеров) для участия в пулах — естественно, при этом страдали интересы простых акционеров.

По некоторым оценкам, в 20-е гг. 20 млн. инвесторов участвовали в игре на рынке ценных бумаг. Стоимость выпущенных ценных бумаг составила 50 млрд. долл.; из них половина оказалась ничем не обес­печенной. Огромных масштабов достигла покупка ценных бумаг в кре­дит (маржевые сделки) — 40% всех инвесторов покупали акции в кре­дит под очень незначительное маржевое обеспечение.

Широко распространена была практика создания финансовых пи­рамид, когда успех в привлечении акционеров достигался за счет их прямого обмана и фальсификации финансовой отчетности. Дивиден­ды выплачивались не за счет прибыли, а за счет капитала, получен­ного в результате очередной эмиссии. Наиболее известный пример финансовой пирамиды 20-х гг. — шведская компания по производ­ству спичек "Крюгер энд Толл". Ивар Крюгер (Ivar Kreugar) создал многомиллиардную транснациональную компанию, чьи акции, вы­пускавшиеся небольшим номиналом и приносившие высокий диви­денд (20%), были в определенный период времени наиболее массо­вой ценной бумагой, в том числе и в США. Пирамида в конце концов, естественно, рухнула, компания обанкротилась, а "спичечный король" покончил жизнь самоубийством. В день смерти Крюгера акции его компании стоили 5 долл., а через несколько недель они продавались по 5 центов.

За первые 8 лет 3-го десятилетия XX в. цены акций на НФБ удвои­лись. За 18 мес, последовавших после марта 1928, они удвоились вновь.

В конце концов биржевой бум закончился крахом. За 8 недель сен­тября-октября 1929 г. падение индекса Доу-Джонса составило на НФБ 111 пунктов, или 36%. Когда курсы акций начали снижаться, броке­ры стали требовать погашения кредитов. Их клиенты, будучи не в со­стоянии выполнить эти требования, были вынуждены прибегнуть к продаже ценных бумаг, что вызвало еще большее снгижение цен. В ито­ге к 1932 г. оборот НФБ сократился до 425 млн. акций по сравнению с 1 млрд. 125 млн. акций в 1929 г. В течение 1929 — 1933 гг. индекс Доу-Джонса упал на 89%. В 1929 г. цена места на бирже доходила до 625 тыс. долл. — в 1932 г. она снизилась до 65 — 185 тыс. долл. В 1929 г. объем эмиссии частными корпорациями составлял 10,2 млрд. долл. — в 1932 г. он снизился до 1,2 млрд. долл.

В годы, предшествовавшие биржевому краху, банки не только не­посредственно занимались покупкой-продажей ценных бумаг через созданные ими дочерние компании. Необычайно широкого размаха достигло кредитование банками инвесторов (напрямую или через бро­керов) для покупки ценных бумаг. Поскольку размер маржевого по­крытия, т. е. доли собственных средств инвестора, идущих на покуп­ку ценных бумаг, устанавливался банками самостоятельно и был весьма невысок, крах на фондовом рынке повлек за собой кризис неплате­жей в банковской системе, что в итоге привело к массовым банкрот­ствам банков — 8 тыс. банкротств за период "Великой депрессии".

Злоупотребления на рынке ценных бумаг стали настолько очевид­ными, что президент Гувер обратился к тогдашнему главе НФБ Ри­чарду Уитни1 с просьбой устранить манипуляции на рынке и ограни­чить спекулятивные махинации, однако призыв был проигнори­рован.

Тогда по инициативе Гувера в 1932 г. Комитет по банкам и денеж­ному обращению Сената учредил Комиссию по изучению причин бир­жевого кризиса 1929 г., которую возглавил известный прокурор из Нью-Йорка Фердинанд Пекора. Он постарался превратить слушания в пуб­личную демонстрацию наиболее грязных и скандальных афер Уолл Стрит. Постепенно раскрывалась картина рыночных манипуляций, использования внутренней информации и прочей деятельности, ны­не носящей уголовный характер.

Комиссия выяснила, что инвестиционные банки занимались "про­талкиванием" ценных бумаг инвесторам, не ставя их в известность о своем непосредственном экономическом интересе в их продаже (со­четание брокерской и дилерской функций). Президент "Чейз Манхэттен бэнк" продавал акции своего банка в расчете на понижение курса, не имея этих акций (selling short), известный банкирский дом Д.П. Моргана имел специальный "преференциальный" лист, кото­рый содержал фамилии политических деятелей, имевших возможность купить его акции по более низкой цене. Президент "Америкен шугар рифайнинг компани" был убежден что акционеры не обязаны знать величину прибылей своей компании — "Пусть опасается покупатель".