Наличие социального факта, который Дюркгейм определяет внешней, социально обусловленной принудительной силой, можно подтвердить другим примером. Достаточно только обратить внимание на то, как воспитывается ребёнок. С самых первых дней жизни ребёнка принуждают есть, пить и спать в определённые часы. Позднее его принуждают к чистоте и послушанию, считаться с другими, уважать обычаи, приличия, учиться, работать. Это давление, испытываемое ребёнком с первых лет его жизни, есть давление социальной среды, стремящейся сформировать его по своему образу и имеющей своими представителями родителей, воспитателей и учителей.

Наблюдение социальных фактов

Дюркгейм указывает на то, что основным правилом для социолога при изучении социальных фактов, должно быть то, что социальные факты суть вещи, и о них нужно рассуждать как о вещах. Он доказывает это положение тем, что для социолога они составляют единственное данное. Вещью же является всё то, что дано, представлено, а точнее навязано наблюдению. Рассуждать о социальных явлениях как о вещах ― значит рассуждать о них как о данных, составляющих отправной пункт науки. Нам дана не идея, пишет Дюркгейм, создаваемая людьми о стоимости, ― она недоступна наблюдению, ― а стоимости, реально обмениваемые в сфере экономических отношений. Точно таким же образом, нам дано не то или иное представление о нравственном идеале, а совокупность правил, действительно определяющих поведение.

Объектом же социологического исследования следует выбирать лишь группу явлений, определённых предварительно некоторыми установленными признаками, которые будут являться общими для данной группы социальных явлений. Предмет каждой проблемы, будь она общей или частной, может быть установлен согласно следующему принципу. Например, мы констатируем существование некоторого количества действий, обладающих тем внешним признаком, что совершение их вызывает со стороны общества особую реакцию, называемую наказанием. Мы составляем из них совокупность явлений, которые помещаем в одну общую рубрику ― свод законов. Мы называем преступлением всякое наказуемое действие и делаем преступление, определяемое таким образом, объектом особой науки ― криминологии. Точкой отправления такой науки как криминология должно быть социологическое понятие о преступлении, как о безнравственном действии. Для того чтобы определить, нравственно или безнравственно какое-нибудь действие, необходимо определить, имеет оно или нет внешний признак нравственности. Признак этот заключается в репрессивной санкции или предписании, иными словами в осуждении общественным мнением этого действия.

Следовательно, когда социолог предпринимает исследование какого-нибудь класса социальных фактов, он должен рассматривать их с той стороны, с которой они представляются изолированными от своих индивидуальных проявлений. Необходимо так же определить, имеется ли соответствие между рассматриваемым фактом и общими потребностями социального организма, в чём состоит это соответствие, не заботясь о том, чтобы узнать, преднамеренно оно возникло или нет. Все вопросы, связанные с намерениями, слишком субъективны, чтобы можно было рассматривать их научно. Социальные явления, сами по себе, не имеют цели или намерения, потому что они существуют не для достижения полезных результатов, к которым они приводят; они обладают лишь некоей функцией.

Следовательно, чтобы объяснить то или иное социальное явление, нужно отдельно исследовать порождающую его реальную причину и выполняемую им функцию. Например, социальная реакция в виде наказания вызывается интенсивностью коллективных чувств, оскорбляемых преступлением. Но с другой стороны, она так же выполняет полезную функцию поддержания этих чувств в той же степени интенсивности, так как они бы постоянно ослаблялись, если бы за перенесение ими оскорбления не следовало наказания. Таким образом, причина социальных явлений состоит не в сознательном предвосхищении функции, которую они должны выполнять; наоборот, эта функция состоит во многих случаях в поддержании ранее существовавшей причине, из которой социальные явления проистекают. Можно сказать, что социальные явления оказывают обществу своего рода «услугу», обладающую свойством «стимула» для коллективных чувств.

Исходное начало всякого социального процесса следует искать в устройстве внутренней социальной среды. Поэтому задача социолога заключается не только в установлении существующих социальных явлений, но и в обнаружении различных свойств этой среды, способных оказать влияние на развитие социальных явлений. Показателями свойств социальной среды будут являться в таком случае число жителей на единицу площади и развитие путей сообщения и связи, а так же число индивидов, действительно находящихся не только в коммерческих, но и в нравственных отношениях, то есть живущих совместной жизнью и обменивающихся услугами в условиях конкуренции.

Построение социальных типов

Итак, существование социальных фактов в обществе –вещь неоспоримая. Безусловно, они существуют как в любой малой группе общества, так и в государстве в целом. Причем некоторые социальные факты, существующие в одной стране, могут существенно отличаться от явлений, характерных для другой; что может быть нормальным для одного общества, иногда неприемлемо для другого. В то же время есть общества, имеющие в этом отношении некоторые сходства. Определённые моральные, юридические институты, религиозные верования тождественны повсюду, где условия социальной жизни обнаруживают ту же тождественность; даже некоторые обычаи сходны между собой вплоть до деталей, причём в странах, весьма удаленных друг от друга и никогда не имевших между собой никаких отношений.

Установление видов ― это, прежде всего средство группировки социальных фактов с целью облегчить их интерпретацию.

Понятие о социальном виде имеет то огромное преимущество, что занимает среднее место между двумя противоположными представлениями о коллективной жизни ― номинализмом историков с одной стороны и крайним реализмом философов с другой. Для историков общества представляют собой равное их числу количество несравнимых индивидуальностей. У каждого народа своё особое политическое право, своя нравственность, своя экономическая организация, пригодные лишь для него. Для философа, наоборот, все эти отдельные группы, называемые племенами, городами, нациями, являются лишь случайными и временными комбинациями, не имеющими собственной реальности. Реально лишь человечество, и из общих свойств человеческой природы вытекает вся социальная революция. Следовательно, для первых история является лишь рядом связанных между собой, но неповторяющихся событий; для вторых эти же самые события представляют ценность и интерес лишь как иллюстрация общих законов, начертанных в природе человека и управляющих всем ходом исторического развития. Для одних то, что хорошо для одного общества, не может быть применено к другим. Условия состояния здоровья изменяются от одного народа к другому и не могут быть определены теоретически; это дело практики, опыта. Для других они могут быть вычислены раз навсегда и для всего человеческого рода. Таким образом, при таком подходе социальная реальность может быть либо только предметом абстрактной и туманной философии, либо чисто описательных монографических определений.