Специализация “по интеллекту” сопровождалась неизбежным удлинением периода обучения: мало иметь большой мозг, его еще нужно заполнить знаниями, а делается это успешно только в период, когда в нем образуются новые структуры и связи, то есть в детстве, до наступления половой зрелости. Поэтому детство у человека, по сравнению с млекопитающими сходных размеров, чрезвычайно растянулось. Более интеллектуальные человекообразные достигают самостоятельности не столь быстро - к трем-четырем годам, а половозрелости - лишь к шести - десяти годам.

Человек созревает в половом отношении еще медленнее, к двенадцати - четырнадцати годам, а самостоятельным становится не раньше этого срока, а чаще и позже. И все эти годы ребенок человека менее самостоятелен, чем детеныш человекообразных, нуждается в заботе, опеке и обучении. Чтобы человеческий род продолжался, “среднестатистическая” мать должна вырастить до самостоятельного возраста больше двух детей – как минимум. Предполагают, что у первобытной женщины, как и у человекообразных, ребенок рождался раз в три-четыре года. Чтобы второй и третий ребенок стали взрослыми, мать должна прожить после полового созревания шестнадцать - двадцать лет. А средняя продолжительность жизни первобытного человека была двадцать пять лет, такая же, как у человекообразных. За эти годы и у матери, и у отца очень велик шанс погибнуть. Ясно, что парная семья в таких условиях становилась непригодной.

Частично проблема ранней смертности компенсируется тем, что у человека, как и у шимпанзе, матери помогают в заботе о детях ее сестры и старшие дочери. У девочек есть сильная инстинктивная потребность нянчить младших братьев и сестер. Если их нет, то нянчат кукол, если кукол нет, они способны создать их сами. Но эта взаимопомощь на уровне одного пола не решает проблемы. Отягощенные детьми матери могут добывать пропитание только собирательством растительной в основном пищи. Однако мозг человека во время своего развития нуждается в снабжении белками животного происхождения, в том числе и белками позвоночных животных. Иначе наступает так называемый алиментарный маразм - ребенок становится тупым, не способным учиться. Животную же пищу могут догонять, ловить и убивать только не связанные детьми мужчины.

Поэтому у предков человека выживание зависело от того, удастся ли заставить самцов заботиться о самках. Эту простую для других видов задачу в данном случае отбору решить было трудно, так как самому простому решению противоречило зашедшее у высших приматов очень далеко доминирование самцов над самками. Видимо, отбор решил задачу несколько экстравагантным путем, сходным с решением ее у верветок. Используя врожденную инверсию доминирования перед спариванием как исходный плацдарм, он начал усиливаться и продлевать ее, делая самку перманентно привлекательной для самца, способной к поощрительному спариванию. Если самке удавалось удержать около себя самца, ее дети выживали, если нет - погибали.

Возросшая привлекательность самки могла бы укреплять моногамные отношения, но это не решало главной проблемы - недостаточной продолжительности жизни родителей. Ее решал переход к групповому браку. В этой системе детеныш не остается без отца, ибо многие, возможно и все, самцы в группе относятся к нему как к собственному. (Кстати, теория матриархата выросла из одного факта - именования у некоторых народов в древности детей не по отцу, а по матери, но отражает это неизбежную в групповом браке неопределенность отцовства). Поскольку групповому браку предшествовал моногамный, постольку программы последнего сохранялись и тоже влияли на поведение. Так что до идиллического бесконфликтного группового брака верветок человек, видимо, не дотягивал. Более вероятно, что в рамках группового брака праженщина стремилась к компромиссному варианту - иметь одну более прочную связь и сколько-то вспомогательных; возможно также, что ввиду ревнивости прамужчин ей было удобнее скрывать некоторые связи.

Сосуществование программ моногамного брака и группового позволяет, комбинируя их, получать и полигинию (женщины живут по программе моногамного брака, а мужчина - по программе группового), и полиандрию (женщина живет по программе группового брака, а мужчины - моногамного), и, конечно, моногамный или групповой брак в чистом виде. Поэтому в дальнейшем, при изменении условий жизни, люди так легко могли переходить к разным системам брачных отношений. Например, земледельцам более всего подходит моногамия, а скотоводам-кочевникам более подходила полигиния.

Вот почему унаследованные нами от предков программы так противоречивы, в то время как у других видов программы весьма согласованны, притерты друг к другу – новые программы реализуются четко, а древние, которым они пришли на смену, либо подавлены, либо подправлены.

Эти инстинкты сидят в нас и влияют на наше поведение и сознание. Именно поэтому остались нерешенными и противоречия между половыми, брачными, семейными инстинктами и нормами общественного поведения. Поэтому так часто мы ведем себя неудачно, даже просто плохо и в том случае, когда руководствуемся внутренними мотивами, и в том случае, когда сознательно стремимся делать все им наперекор.

Симбиоз стратегий

За эволюционную доминанту – абстрактное мышление и сложную коммуникативную деятельность – человек расплатился большой головой новорожденных детенышей, их абсолютной беспомощностью, тяжелыми родами и критично длинным периодом детства. Оптимизация в новых условиях стратегии видового выживания привела к развитию уникального стереотипа полового поведения, гиперсексуальности человека и занятию женщинами небывало высокого положения по сравнению с самками остальных видов человекообразных за счет приобретенной возможности продлевать и удерживать инверсию доминирования перед спариванием.

В любой моногамной семье идет явная или неявная конкуренция двух стратегий: новоприобретенной стратегии перманентного условного доминирования самок и более древней стратегии абсолютного доминирования самцов в семьях человекообразных приматов. И хотя в результате соперничества одна из стратегий занимает главенствующее положение, в нормальной семье сосуществуют обе стратегии, поскольку каждая из них является оптимальной для одних целей и провальной для других. Поведение, когда в результате соперничества одна из сторон полностью задавливает или игнорирует стратегию другой, а вторая сдает свою стратегию, является неоптимальным и опасным с точки зрения перспектив семьи.

Работа К. Маркса отредактированная и изданная Ф. Энгельсом после его смерти) «Происхождение семьи, частной собственности и государства» опирается на воззрения, что групповая семья была важнейшим этапом на пути эволюции человека, пока остается обоснованным. Как и вывод, что достижение определенного уровня экономического развития сделало целесообразным и позволило превратить групповую семью в моногамию (или полигинию).

Моногамия (как и полигиния) – это социальный проект человека на определенном, уже недарвиновском этапе эволюции. <