Это казалось тем более невероятным, что в растворе заведомо не могло существовать ни одной молекулы активного вещества, и тем не менее дегрануляция продолжалась. Перед учеными встал вопрос: каким образом переносится информация в данном случае, если уже отсутствуют даже следы материального носителя этой информации? В результате этого опыта было установлено, что биологическая информация может передаваться не только при помощи молекул, но и каким-то принципиально другим путем. Этот неучтенный агент является переносчиком биологического поля.

Но, пожалуй, главное обстоятельство, свидетельствующее в пользу тезиса о вечности живого вещества и невыводимости его из вещества неживого, связано со следующими его функциями.

Живое вещество существует только в образе биосферы большого тела, отдельные части которого выполняют взаимоподдерживающие и взаимодополняющие функции, как бы оказывающие друг другу услуги по поддержанию жизни. Если есть организмы, накапливающие некоторые вещества, то логично предположить, что должны также существовать и организмы с противоположной биогеохимической функцией, для поддержания равновесия. Эти организмы второго вида разлагают данное вещество до простых минеральных составляющих, снова затем пускаемых в оборот.

Далее, если есть окисляющие бактерии, значит, должны быть – и они всегда есть – восстанавливающие бактерии. Один или несколько организмов сколько-нибудь долго продержаться на Земле не смогут. Можно привести интересный и показательный пример, подтверждающий взаимодополняющие функции живого вещества. Когда создавались первые космические корабли для длительных полетов, то конструкторы этих кораблей первыми ощутили необходимость ввести системы, выполняющие самоподдержание жизни на борту: как бы «почки», «легкие», и т.п. для корабля. Тем самым они выполняли функции, аналогичные функциям живого вещества в природе.

В большом космическом корабле по имени Земля если что и неизменно, то это функции жизни. И недаром Вернадский, назвав поначалу биосферу «механизмом», в дельнейшем отказался от этого слова, заменив его на более адекватное – организм. Вернадский считал константным количество атомов, захваченный в жизненный круговорот. Точнее, количество атомов считалось колеблющимся около какой-то средней величины. Именно на этом основании современные ученые, взявшие на вооружение гипотезу о вечности и космическом происхождении жизни, опровергают расхожие представления о том, что в невообразимо далекие времена жизнь была хилой и слабой, ютящейся разве что в каких-то отдельных оазисах.

Далее, учеными были сделаны расчеты скорости захвата организмами пространства: применительно к бактериям она оказалась сравнима со скоростью звука в воздушной среде. Известно также, что они способны нарастить массу, равную по весу земному шару, в течение нескольких суток. И даже слон, наиболее медленно размножающийся из всех животных, способен сделать это за 1300 лет, то есть, с геологической точки зрения, практически мгновенно.

Хрестоматийные и расхожие представления, почерпнутые из школьных учебников, основаны на мысли о «начале» и о постепенной эволюции жизни, о ее развитии от более простых и примитивных форм, по восходящей, ко все более и более сложным. Но в эволюции, когда ее представляют таким образом, упускаются некоторые существенные моменты, например: неизменность целого ряда организмов на протяжении всей истории биосферы. К таким упорно не желающим эволюционировать организмам относятся, так называемые прокариоты, или дробянки. В отличие от всего остального живого мира, в их клетках нет ядра.

Несмотря на такую примитивность, а, может быть, именно благодаря ей, прокариоты оказываются настолько вездесущи, что «встроены» почти в каждую химическую реакцию, происходящую на поверхности, в так называемой коре выветривания, в недрах, в горячих источниках, а также в воде и вулканических выбросах. На каком-нибудь участке реакции помещается живое вещество, превращая тем самым геохимическую картину в биогеохимическую, порождая необратимость этих реакций и приводя их к какому-нибудь результату. А поскольку скорость деления этих прокариотов огромна, то и плоды их биогеохимической работы ошеломляющи. Например, это можно сказать о запасах руд Курской магнитной аномалии или Чиатурского марганцевого бассейна. Везде, где наблюдается повышенное содержание какого-либо химического элемента по сравнению со средним его содержанием в земной коре, то в качестве причины этого, как правило, нужно искать живое вещество. Чаще всего это прокариот или, как его по-другому называют, литотрофные бактерии.

Открыл их выдающийся русский микробиолог С.Н. Виноградский. Он исследовал серные бактерии, которые имели аномальное количество серы в своих клетках. Оставался нерешенным вопрос, для чего этим существам такое количество серы. Виноградский предположил, что сера для бактерий – питательный субстрат, такой же, как белок для других организмов.

Это предположение полностью противоречило всему опыту биологии. Считалось, что неорганические, минеральные вещества – это структурный, опорный либо сопутствующий компонент клеток, но никак не энергетический. Так были открыты литотрофы, или так называемые «камнееды», обладающие вторым основным способом питания – минеральным (хемосинтетическим) в отличие от фотосинтетического. Переводя минеральные соединения из одной формы в другую, они извлекают при этом энергию, и потому им не требуется ни солнечная энергия, как растениям, ни другое органическое вещество, как животным.

В результате дальнейших исследований оказалось, что число литотрофов непрерывно растет: то, что казалось редким капризом природы, превратилось в огромный отряд. Кроме того, выяснилось, что по своим морфологическим особенностям и по своей экологии они настолько не похожи на остальной живой мир, что образовали собой некое совершенно отдельное надцарство живой природы. Между ним и остальным (эвкариотическим) живым миром такая же бездонная пропасть без всяких переходов и промежуточных ступеней, как и между живой и неживой материей.

И, наконец, в-третьих, прокариоты – весьма самостоятельные организмы. Их отряды способны выполнять все функции в биосфере. А значит, в принципе возможна биосфера с таким строением, которая состояла бы только из одних прокариотов. Вполне возможно, что такова она и была в прошлых, былых сферах. И тогда все динозавры и крокодилы, все мхи и лишайники, все рыбы и животные, все грибы и водоросли, травы и деревья - все это только надстройка, цветы на «подкладочной», первой биосфере.

Сами литотрофы и синезеленые водоросли, тоже относящиеся к надцарству прокариотов, - это бессмертное, неуничтожимое и неэволюционирующее вещество. На геохронологической шкале, где отряды и виды вымерших и ныне существующих организмов изображены в виде капель, более или менее вытянутых, то есть появляющихся и исчезающих, эти организмы представлены в виде сплошной ровной ленты, которая тянется из архейского периода вплоть до наших дней. Их точная штамповка без изменений в течение всей бездны времени существования биосферы – настоящая загадка для сторонников теории всеобщей эволюции.