«Они нуждаются в более питательной пище»- подумал он, и после целого ряда неудач изобрёл, наконец, для них странный питательный бульон

: он взял сухих дрожжей прокипятил их в чистой воде и хорошенько процедил: затем он добавил туда небольшое количество сахара и немного углекислой извести, чтобы предохранить бульон от окисления. Острием тонкой иголки он выловил один серый комочек из сока большой свекольной массы, осторожно посеял этот комочек в своём бульоне и поставил в термостат. Оставалось ждать. Самое ужасное в охоте за микробами, что результаты не всегда получаются сразу, и приходится иногда мучительно и долго ждать. И Пастеру тоже приходилось ждать. Так как он был профессором и деканом научной части нормальной школы в Лилле, где он впервые столкнулся с вопросом о микробах. Он читал лекции на научные темы, подписывал разные бумаги, но и забегал на минуточку посмотреть в термостат. И когда наступило время смотреть, он решался. Он взял из термостата одну каплю и положил под микроскоп. Всё поле линзы кишело и вибрировало миллионами крошечных танцующих палочек.

- Они размножались. Они живые – прошептал он про себя. Он повторял этот опыт десять дней подряд. И всё что сводилось к одному, что это вредители. Что эти палочки портят брожение вина.

В скоре Луи Пастер со своей женой переехал в Париж. Однажды он взял колбу и наполнил её молоком до половины, вскипятил, затем запаивал узкое горлышко. Он хранил её три года. Когда открыл то, убеждался, что молоко хорошо сохранилось. После этого он много фантазировал над миром без микробов, в котором достаточно кислорода, но этот кислород не может быть использован для разрушения мёртвых растений и животных, потому что нет микробов, вызывающие окисления. Он представлял кошмарную картину пустынных, безжизненных улиц покрытых горами не гниющих трупов.

Многие эволюционисты, ботаники считали, что Пастеру не удастся устроить, так чтобы при наличии обыкновенного воздуха в бульоне тотчас же не стали развиваться дрожжевые грибки, плесень, вибрионы и другие микроскопические существа. Пастер старался найти способ ввести не нагретый воздух в кипячёный бульон, предохранив бульон от попадания в него микробов. Но он не мог ничего подходящего придумать.

В один прекрасный день к нему в лабораторию зашел профессор Баляр (открыл Бром).

Баляр сказал Луи Пастеру: « Послушайте мой друг, ведь ни вы, ни я не верим, что микробы могут самостоятельно зарождаться в дрожжевом бульоне, мы оба знаем, что они попадают или заползают туда вместе с воздушной пылью, не так ли ?»

-« Да конечно, но»- возразил Луи Пастер.

Постойте минуточку:- перебил Баляр – Почему вы не хотите попробовать такую штуку: налейте в колбу бульон и вскипятите его, потом отверстие колбы поставьте в таком положении, чтобы пыль туда никак не могла попасть, а воздух мог бы входить в каком угодно количестве.

Но как это сделать ?- спросил Пастер.

Очень просто , - Возьмите колбу, налейте в неё бульон, затем расплавьте горлышко колбы на паяльной лампе и вытяните его в длинную, тонкую спускающею к низу трубку. Придайте трубке такую форму, какую предаёт лебедь своей шее, когда хочет что–нибуть взять из воды.

После этого Пастер всё понял.

Значить, микробы не могут попасть в колбу, потому, что пылинки, на которых они сидят, не могут падать снизу в верх. И он принялся за работу. Приготовив всё Пастер проделал этот опыт. Вскоре он посмотрел на результат, в котором он увидел превосходный, прозрачный дрожжевой бульон. Не оставалось сомнений в том, что система Баляра доказывает, что самопроизвольное зарождение – вздор и чепуха.

Вскоре Пастер доказал, что именно микробы являются причиной многих болезней. Так на научной вечеринке в Сорбоне Пастер выступил с популярным докладом в присутствии знаменитого романиста Александра Дюма. Он представил им в этот вечер научный водевиль, после которого его слушатели возвращались домой в страхе и унынье. Он показывал им световые изображения различных видов микробов; он таинственно тушил в зале огни и затем внезапно прорезал тьму ярким лучом света.

-Посмотрите на тысячи танцующих пылинок в свете этого луча! – восклицал он. Ведь воздух этого зала кишит пылинками, тысячами миллионами этих ничтожных, ничего собой не представляющих пылинок. Но не относитесь к ним слишком пренебрежительно: они несут иногда с собой болезнь и смерть-тиф, холера, жёлтую лихорадку и множество других болезней.

Пауль Эрлих был очень весёлым человеком. Он выкуривал до 25 сигар в день, не прочь был выпить кружку пива со своим старым лабораторным служителем и десяток другой кружек с немецкими, английскими и американскими коллегами. Будучи вполне современным человеком, он всё же напоминал нечто средневековое своей знаменитой, часто повторяемой фразой

- « Нужно научится стрелять по микробам волшебными пулями». Благодаря своей весёлости и скромности Эрлих легко приобретал друзей но, будучи вместе с тем и не глупым человеком, он старался, чтобы в число этих друзей попадали иногда и влиятельные люди. Все свои знания и идеи П. Эрлих черпал из книг. Вся его жизнь протекала среди научной литературы Его дом, и лаборатория были заполнены книгами.

В 1901 году он прочитал об исследованиях Альфонса Лаверана, и с этого, собственно, начались его восьмилетние поиски магических пуль. Лаверан как известно открыл микроб малярии, а в последнее время упорно работал над трипанозонами. Они вызывают у лошадей болезнь Кадера с поражением всей задней части тела. Этого было достаточно, чтобы воспламенить Эрлиха.

- Вот великолепный микроб для моих целей. Во-первых, он крупных размеров и его легко наблюдать и, во-вторых, он прекрасно размножается в мышах и убивает их с замечательной регулярностью. Он убивает мышей всегда. В 1902 году П.Эрлих приступил к делу. Он привёл в боевой порядок всю свою армию блестящих, сверкающих ослепительных кросок.

Однажды сидя на своём единственном стуле в кабинете он прочитал в каком-то химическом журнале о новом патентованном средстве. Оно называлось « атоксил»- это означает «не ядовитый».В его состав входило бензельное кольцо, шесть атомов углерода, четыре атома водорода, немного аммония, окись мышьяка. От атоксила умирали мыши, поражённые сонной болезнью. В своей лаборатории П. Эрлих установил, что атоксил может быть видоизменён. Его можно переделывать в бесконечное, почти неограниченное количество препаратов мышьяка, совершенно не нарушая комбинации бензола с мышьяком. После этого П. Эрлих пошёл в кабинет своего главного химика Бертхейма.

- Атоксил может быть видоизменён. И Эрлих стал чертить на бумаги тысячи разнообразнейших фантастических схем - Бертхейм никак не мог устоять перед этим. Они проделывали опыты с теми шестью ста шести различными препаратами мышьяка.

Но вскоре обнаружилось, что уничтожая свирепых трипанозом болезни Кадера, это чудесное лекарство, одновременно превращая кровь мышей в воду или убивало их, связывая в злокачественную желтуху.

Сжигая себя с двух концов – т.к. ему было уже за пятьдесят, и смерть была не за горами. П. Эрлих наткнулся на свой знаменитый препарат «606», который ему , конечно, никогда в жизни не удалось бы найти без помощи Бертхейма. Этот препарат «606» носил название «диоксидиамминоарсенобензолдигидрохлорид». Его убийственное действие на трипанозом было пропорционально длине его название. Первое же вливание совершенно очищала кровь мышонка от этих свирепых возбудителей болезни Кадера, убивая их до последнего, чтобы ни один не мог пойти и рассказать, эту страшную новость своим собратьям. Этот препарат был абсолютно без вреден. В 1906 году П. Эрлих прочёл об открытии германским зоологом Шаудином тонкого бледного спирахеобразного микроба и доказал, что он то и является возбудителем сифилиса. Шаудин считал, что спирахету можно отнести к родственникам трипанозомов. И тогда Эрлих подумал и сказал – «Если спирахета – кузинатрипанозоме, то «606» должен действовать и на спирахету. И он сейчас же это проверил на кролике, результат оказался прекрасным.