Первая часть "Родного слова" по содержанию представляет разумную, педагогически организованную строгую систему знаний, понятий, впечатлений для развития у детей логического мышления, ведущая ребенка от языка детско-поэтического к языку и мышлению отвлеченному. Это система, в основу которой положена забота о развитии у детей самостоятельной деятельности.

Вторая часть "Родного слова" изложена на более высоком уровне трудности. Основным стержнем, вокруг которого группируется материал, являются деловые статьи, которые ребенок читает, анализирует, излагает их содержание. К деловым статьям примыкают литературно-художественный материал, стихи, русские народные сказки, песни, загадки, пословицы, поговорки, басни. Пользу таких чтений К.Д. Ушинский видел в том, что "в душе дитяти с логической мыслью будет срастаться прекрасный поэтический образ, развитие ума будет идти дружно с развитием фантазии и чувств: логическая мысль отыщет себе поэтическое выражение .".

"Родное слово" позволяет формировать навыки сознательного чтения у учащихся, давать "пищу" детскому уму, возбуждая в нем мысль, а педагогическая обработка материала обеспечивает постепенное и поступательное развитие детской мысли и речи, сообщая при этом определенную сумму знаний.

В соответствии с дидактической концепцией К.Д. Ушинского "Родное слово" была построено так, чтобы обеспечить рост и развитие знаний, умений и навыков, мыслительных способностей учащихся начальной школы. Методические руководства к этим учебным книгам сыграли исключительную роль в образовании российских учителей. К.Д. Ушинский, по существу, заложил основы педагогической антропологии как науки о развивающейся личности. В своих методических руководствах для учителей К.Д. Ушинский рассмотрел основы методики начального обучения.

В книгах К.Д. Ушинского сложные для понимания детей понятия облекались в литературную форму.

В некоторых местах изложение схоже с диалогами Сократа в произведениях Платона. Следующий пример из раздела "Первые уроки логики", имеет целью изложить материал об образовании положительных и отрицательных суждений по данным предметам и признакам и без этого:

"Отец: – Находить сходство и различие между предметами и приписывать им какие-либо признаки значит судить, рассуждать; а способность рассуждать называется рассудком. Если я говорю, что у лошади нет рогов, а у коровы нет гривы, что у льва втяжные острые когти, а у лисицы пушистый хвост, то, значит, я приписываю предметам те или другие признаки, или рассуждаю. Суждения, как ты видишь, могут быть отрицательные и положительные.

Положительным называется такое суждение, в котором я приписываю предмету какой-нибудь признак, отрицательным – такое, в котором я утверждаю, что какого-нибудь признака в предмете нет. Во всём, что мы говорим и думаем, есть непременно суждение. Всякая мысль в нашей голове, всякая фраза, если только в ней есть какой-нибудь смысл, непременно заключает в себе суждение.

Сын: – Неужели? Но если я скажу что-нибудь на удачу?

Отец: – Скажи, что хочешь.

Сын: – Что бы мне сказать такое? (подумав). Сегодня холодно.

Отец: – Здесь есть суждение: сегодняшнему дню ты приписываешь признак – холод.

Сын: – Я хочу быть большим.

Отец: – Опять суждение: ты приписываешь себе признак – желание быть большим. Придумай ещё что-нибудь.

Сын: – Нет, я ничего не могу придумать: во всём, что приходит мне на мысль, есть суждение, есть предмет и есть признак, который я ему приписываю. Как это странно! Я никогда об этом прежде не думал" [4].

Блестяще владея родным словом, К.Д. Ушинский вплетал мотивационную составляющую практически в любой материал. Следующий пример из раздела "Из географии" иллюстрирует то, как образно и вдохновенно в своём учебнике К.Д. Ушинский описал вулкан:

"Мы продвигались вперёд весьма не прытко. Глубокие волны пепла и шлаков были нам помехой. Ветер потушил мой факел. Я продолжал подниматься посреди глубокого мрака. Вдруг путь мой озарился адским блеском. Я был уже во владениях огня: жёлтые следы его прикосновения заметны здесь на каждом камне; но ни кратера, ни пламени не видно до той минуты, покуда не ступишь на вершину, или точнее, на плечо горы: это обширная площадь, изрытая, изборождённая взрывами вулкана. Посреди её в сотне шагов от меня поднимается конический холм; это кратер, это голова вулкана с вечно открытой чудовищной пастью, из которой поднимается чёрный дым. Сильный серный запах захватывает дыхание: кругом меня опять темно; резкий ветер, дующий здесь непрерывно, убедил меня, что вершина вулкана – самое прохладное место в Неаполе. Под ногами у меня чёрная, нерасплавленная, но уже нагретая лава; а там, на рёбрах конуса, блещут два широкие потока, яркие, как растопленное золото: это раскалённая лава.

Часть площадки, отделявшей меня от кратера, волновалась; толстая кора вулкана лопалась, раздиралась на полосы, на мелкие куски; широкие трещины зияли кровавым огнём и из них со свистом вырывался густой жёлтый дым; почва раскалилась до бела и, расплавленная, струями подвигалась к краю площадки, потом медленно лилась вниз по склону горы, - вот лава. Забыв опасность, я пытался приблизиться к этим адским потокам. Сильный ветер оледенял мне затылок, между тем, как жар, пышащий от лавы, палил мне лицо, подошвы мои обугливались . Я старался вонзить оконечность моего посоха в это раскалённое вещество, но напрасно, лава вовсе не жидкость, она имеет вид и плотность раскалённого железа, хотя течёт подобно растопленному свинцу. Я ещё не мог отвесть глаз от этого невиданного зрелища, - вдруг облако дыма над кратером побагровело, послышался гул подземных громов, вся громада Везувия страшно дрогнула, и широкий сноп ослепительного огня вырвался из жерла . Багровые шары взлетели к небу, посреди огненного дождя пепла: это раскалённые камни, фута в два величиной, отрываемые силой огня от внутренних стен кратера. Меня уже предупредили, что этих каменных ядер нечего бояться. Брошенные вверх перпендикулярно, они упадают в том же самом направлении в жерло или на его закраины. Несколько секунд вулкан дрожал под моими ногами и снова всё погрузилось во мрак; но глухое клокотание в жерле не умолкало и тяжело движущаяся лава разливала кругом себя красноватое зарево.

Я чувствовал неодолимое влечение к этому грозному деятелю природы; мне хотелось заглянуть в лабораторию, где работают её таинственные силы, я был от этой мастерской так недалеко . Ни удушливые газы, ни сернистый дым, ни зола, взвеваемая ветром, не могли остановить меня. Я покушался взобраться на самый конус, до края широкой бездны, - но колебавшаяся под моими ногами кора кратера и новые взрывы вулкана остановили меня на полпути. По скользким сугробам золы я скатился назад на площадку, ошеломлённый, чёрный и опалённый".

на полпути. нус, до края широкой бездны, - но колебавшаяся под моими ногами кора кратера и новые взрывы ву

Заключение

В данной работе я постаралась рассмотреть дидактическую концепцию К.Д. Ушинского как теорию развивающего обучения. С этой позиции, центральной идеей дидактической концепции К.Д. Ушинского является положение о том, что целью обучения является развитие (памяти, воображения, логического мышления, способностей) ребёнка на конкретном предметном материале, адаптированном с учётом возрастных особенностей.