Одно и то же (лингвистически) речевое высказывание принципиально может быть порождено разными путями. В частности, следует допустить возможность наряду с программированием и дальнейшим грамматическим порождением - стохастического порож­дения элементарных высказываний. В этом случае "Грамматический План" элиминируется и всю нагрузку берет на себя "Моторный План". Учитывая парадоксальный факт, что экспериментом под­тверждена и модель порождения по НС, и трансформационная модель, можно выдвинуть гипотезу о возможности даже для одного и того же носителя языка использовать при порождении одного и того же (лингвистически) высказывания разные модели порождения в зави­симости от конкретных условий.

Под углом зрения сказанного здесь интересно было бы рас­смотреть результаты одного из экспериментов А.Н.Соколова. Его испытуемые слушали текст и одновременно произносили заученное наизусть стихотворение. При этом в памяти у них "оставался только общий, не расчлененный «смысл». Особенно любопытно, что полностью выпадали - "текстуальные выражения", особенно даты и фамилии, одним словом, здесь, видимо, столкнулись оба пути порождения, причем стохастическое порождение осуществлялось на уровне моторной реализации, но оказало влияние на конструктив­ное порождение "встречного" высказывания на ступени семантичес­ких единиц; не получив возможности осуществить полный синтез встречного" высказывания, речевой механизм испытуемого ограни­чился анализом, дошедшим до ступени программы. Таким образом, "собственно понимание" (не только общего смысла) оказалось не­возможным.

Порождение осуществляется по-разному в разных комму­никативных типах речи. Говоря о коммуникативных типах речи, мы имеем в виду отражение в высказывании отношений различного уровня абстракции. Так, А.Р.Лурия вслед за Сведелиусом различа­ет "коммуникацию событий" (типа собака лает) и "коммуникацию отношений" (типа Сократ - человек), причем это различение подтверждается данными об афазии. По-видимому, это тот минимум различий, который нельзя не учитывать при анализе механизмов порождения речи. Сказанное выше относительно программирования следует, очевидно, относить, прежде всего, а "коммуникации собы­тий". Ср. тот факт, что "отвлеченные" тексты в опытах А.Н.Соколова дали совершенно другую картину, нежели изобразительные.

Программирование не зависит от языка, по крайней мере, в плане самих "смыслов", а не кода, который используется для их закрепления. Различие в порождении начинается на следующем этапе - при переходе к внешней речи, вернее, при грамматическом порождении "дерева" структуры предложения. Перевод с языка на язык есть перевод с языка на внутреннюю программу и далее - с этой программы на другой язык. Исключением является, по-видимо­му, синхронный перевод, где внутренняя программа выступает в "разорванном" виде, - не как единая цепь смыслов, а как изоли­рованные смыслы, тут же кодируемые в родной язык. Впрочем, син­хронный перевод с психологической стороны исследован пока не­достаточно (сродни лишь опыты З.А.Кочкиной).

Одним из видов вербальной памяти может быть запоми­нание программы. Так, запоминая "общее содержание" высказывания, но не сохраняя в памяти его конкретно-грамматической фор­мы, мы, видимо, оперируем именно с программой. Именно сюда от­носятся случаи, описанные В.Гутъяром как воспроизведение "смыс­лового скелета" предложения.

Программа может быть экстериоризована (переведена во внешнюю речь) двумя способами. Один из них очевиден. Другой есть экстериоризация внутренней речи, происходящая в тех слу­чаях, когда мы закрепляем для себя ("для памяти") внутренний план высказывания. Таким образом, изучение разного рода тезисов и конспектов (не предназначенных для других лиц) может дать нам сведения о структуре внутренней речи и опосредствованно - внут­ренней программы.

Различная степень владения тем или иным языком соотно­сима с различными механизмами порождения высказывания, а имен­но: либо с внутренним проговариванием или внутренней речью (при недостаточном владении языком), либо непосредственно с внутрен­ним программированием (при "полном" владении языком).

Возникает ряд возможностей экспериментального ис­следования «внутренней речи» и, в частности, - внутреннего про­граммирования:

а) исследование процессов порождения спонтанной речи на родном и неродном языке; предполагается, что оба процесса имеют общее звено в виде внутреннего программирования и расхождение их начинается на следующем этапе.

б) анализ грамматических языков и процессов порождения высказывания на этих языках;

в) анализ процессов понимания. Это наименее перспективный путь по причинам, указанным выше. Однако и им нельзя пренебре­гать;

г) анализ и экспериментальное исследование процессов пере­вода обычного и синхронного;

д) исследование процессов порождения речи при полном и не­полном владении неродным языком, в том числе на материале гото­вых высказываний;

е) анализ экстериоризованной внутренней речи (тезисов, кон-спектов, записей);

ж) исследование вербальной памяти определенного типа;

з) анализ случаев нарушения механизма порождения на разных этапах и, прежде всего, - афазических нарушений;

и) анализ генезиса внутренней речи и программирования у ребенка;

ж) собирание случаев неправильного (в смысле порядка слов и грамматических классов) порождения высказывания на неродном языке, особенно в случаях речи иностранцев на русском языке.

Глава 3. Кодовые переходы во внутренней речи.

Известно, что «концепцию полного совпадения языка и мышления фактически осуществить не удалось. Наоборот, было показано, что струк­тура суждения как единица мышления не совпадает со структурой пред­ложения как единицей языка. Отрицательный ответ только усложняет "проблему, так как остается в силе положение о том, что всякое средство должно соответствовать цели. Поиск соответствий между языком и мышле­нием продолжался. Получившийся вывод поучителен. В настоящее время почти единодушно признается, что интонация выполняет синтаксическую функцию. А так как предикат суждения маркируется в предложении при помощи интонации (логическое ударение), то интонация была признана тем дополнительным языковым средством, при помощи которого снова восстанавливается соответствие языка и мышления».[11] При таком подходе мышление фактически переводят в систему языковых средств и называют, например, логико-грамматическим уровнем (или слоем) языка (поскольку, в частности, о субъекте и предикате суждения можно узнать, только изучая тексты и средства языка). Тем самым экстралингвистическнй факт превращен в лингвистический, а решаемая проблема, по сути дела, сни­мается. Однако при этом подходе поучителен и положительный результат, позволяющий рассматривать суждение в аристотелевском смысле не как модель процесса мышления, а как форму изложения мысли, т. е. как сред­ство языка.