доме грозной и каприз­ной бабушки не было музыки. Из жарких, неумеренно натоп­ленных комнат, нельзя было выходить на улицу ни зимой, ни осенью, ни весной. Дом был красив. И прекрасен был окру­жавший его парк, и луга, и поля, и цветы, и все село Новоспасское. Все это принадлежало ему, любимцу бабушки. Но зачем ему все это, если запрещено покидать комнаты, запре­щено играть с ребятами? Зачем бабушка любит его, если она кричит, осердясь, на повара, на кучера или горничную? Зачем она не пускает его в комнаты родителей и неприязнен­но морщится, когда матушка приходит к нему с его малень­кой сестренкой?

Как чудесно звонят колокола в церкви, как грустно поют девушки за окном . Но все это далеко, там, куда ходить не позволено. Единственной отрадой были песни и сказки люби­мой молодой няни Авдотьи Ивановны. Мягкий, ласковый мальчик рос болезненным, нервным. От священника, который ходил к бабушке, мальчик сам научился читать.

Когда ему минуло десять лет и бабушки уже ее было, ро­дители стали учить его разным наукам, музыке языкам. Учителя и родные не могли надивиться успехам Мишеля. В Новоспасскую усадьбу часто съезжались гости, и тогда родители приглашали музыкантов из оркестра брата матери Глинки, который жил в соседнем имении. Мишель часами не отходил от оркестра — забывал о гостях н в танцах. Музы­канты, кроме танцев, играли музыкальные пьесы и русские песни, переложенные для оркестра.

Музыка и книги о путешествиях, о далеких странах больше всего увлекали юного Глинку.

В 1817 году Мишеля отвезли в Петербург и определили в пансион при Главном педагогическом институте. Учился он охотно и успешно. В первые годы гувернером его выя друг поэта Пушкина декабрист Кюхельбекер, а младший брат Пушкина Лев, учившийся с ним вместе, стал его товарищем.

Все больше и больше увлекаясь музыкой. Глинка начал брать уроки у известных исполнителей.

Когда случалось ему играть на фортепьяно или петь в кругу друзей, он делал это с таким чувством и так искусно, что у слушателей на глаза набегали слезы.

Слава первоклассного пианиста и чуткого певца сделала его желанным гостем всюду, где любили и понимали музыку. Он познакомился с Жуковским, Пушкиным, Крыловым, Го­голем, Грибоедовым. Он, как и все передовые люди того вре­мени, думал о судьбе родного искусства, родной литерату­ры. Дума декабриста Рылеева о подвиге русского крестьяни­на Ивана Сусанина привлекла Глинку своей героической темой и картинами русской народной жизни. Глинка любил оркестр, хорошо знал каждый инструмент и мечтал писать для -оркестра. Он умел петь и работать с певцами — и меч­тал писать для певцов не только романсы и песий.

Музыка жила в нем. «Музыка — душа моя», — сказал он как-то. Он не мог не сочинять, но чувствовал, что недостаточ­но хорошо знаком с правилами композиции, что мало знает сочинения известных европейских композиторов. В Петербурге не было в то время консерватория, туда редко приезжали с концертами известные музыканты, и ноты произведений знаменитых в Европе композиторов попадали в Россию случайно.

В 1830 году Глинка отправился за границу. В Италии, встречаясь с известными музыкантами и певцами, выступая в концертах и домах любителей музыки. Глинка скоро про­славился как пианист. Он слушал музыку в концертах, в опе­ре и, главное, на улицах итальянских городов, жадно ловил новые, свежие мелодии, в которых не было там недо­статка. Но чем больше он погружался в яркий, волшебный мир солнечной Италии,, тем сильнее тянуло его на родину, тем ясней вырисовывался его собственный путь в музыке. Там, в Италии, а потом в Вене и в Берлине все стройней становились метавшиеся в голове мелодии и планы русских симфоний, русских опер, русских романсов.

И вот пришел день, когда в Петербурге в придворной опере, привыкшей к блестящим итальянским увертюрам и невероятным руладам приезжих знаменитостей, певица в костюме крестьянской девушки запела вдруг по-русски грустную, задушевную песню «Не о том скорблю, подру­женьки .». На сцене были мужики в лаптях. Их арии и хоры напоминали простые деревенские песни. В зале дамы в пыш­ных шелках и бриллиантах, офицеры в сверкающих мунди­рах, чиновники, увешанные орденами, недоуменно перегля­дывались, брезгливо морщились. Но никто не осмелился встать и уйти: сам государь император сидел в царской ложе и был доволен. Это он разрешил поставить оперу и даже приказал дать ей название «Жизнь за царя».

У Глинки опера называлась «Иван Сусанин», и писал он ее по думе декабриста Рылеева, гордый подвигом народа и взволнованный судьбою костромского крестьянина Ивана Сусанина. Но оперу негде было поставить, кроме как в при­дворном театре, и пришлось идти на уступки, вкладывать в уста Сусанина и крестьян слова восхваления царя и менять название оперы.

Музыка же говорила о другом. В музыке открывалось чуткое и щедрое сердце простого крестьянина, его любовь к родине, храбрость и благородство. Все симпатии компози­тора явно были на стороне народа.

Пушкин, Гоголь, Одоевский — передовые люди своего времени — с восторгом приняли первую истинно националь­ную русскую оперу и защищали Глинку от злых нападок врагов, тут же назвавших музыку Глинки «кучерской». «Это хорошо, — заметил, узнав об этом Глинка, — и даже верно, ибо кучера, по-моему, дельнее господ».

Пушкин, откликаясь на постановку «Ивана Сусанина», писал:

Слушая сию новинку,

Зависть, злобой омрачась,

Пусть скрежещет, но уж Глинку

Затоптать не может в грязь.

Никакая травля не могла уже остановить Глинку. Он шел своим путем, он пробивал новую дорогу русской музыке.

Вскоре после «Ивана Сусанина» появился «Вальс-фанта­зия» для симфонического оркестра — произведение необы­чайно поэтическое и красочное. В это же время Глинка на­писал музыку к драме Кукольника «Князь Холмский». Дра­ма не выдержала испытания временем, но музыка «Князя Холмского» хорошо известна нам, как и все, что написал Глинка.

В эти годы появились его знаменитые романсы: «Сомне­ние», «Ночной зефир», «В крови горит огонь желанья», «Я по­мню чудное мгновенье», «Жаворонок», «Попутная песня».

Сразу же после постановки «Сусанина» Глинка взялся за новую оперу — «Руслан и Людмила». Пушкин, узнав о планах Глинки, был рад и собирался сам кое-что переде­лать в юношеской поэме для оперы. Смерть поэта помешала им вместе работать. Однако опера была написана. Любовь свою к Пушкину, веру в вечность его прекрасной поэзии вы­сказал Глинка в знаменитой песне Баяна. Музыка «Русла­на» богата мелодиями и яркими характеристиками героев— мудрый Баян, нежная Людмила, пылкая Горислава, храб­рый и благородный Руслан, горячий Ратмир, смешной и хвастливый Фарлаф, мудрый старец Финн, злая Наина и ко­варный Черномор.