Итак, проблемы разрешения и предотвращения конфликтов не решаются силой оружия. Они требуют гибкого сочетания политико-дипломатических и экономических средств. Игнорирование интересов ближайших соседей и ставка исключительно на внешние силы, которые одни только якобы и способны разрешить противоречия, – глубоко ошибочны. Также ошибочна надежда на то, что силой можно заставить оппонента признать свою правоту. Все это не принесет в регион ни долгожданную безопасность, ни устойчивого мира.

Очевидно также, что никакой внешний нажим не заставит противоборствующие стороны пойти на уступки, которые будут угрожать их жизненным интересам. Для Грузии - это вопрос о статусе Абхазии и характере отношений последней с Тбилиси. Для Армении и Нагорно-Карабахской Республики – это безопасное проживание армян на территории карабахского анклава и снятие экономической блокады. Для Азербайджана – это решение вопроса о статусе самопровозглашенной Нагорно-Карабахской Республики, отделившейся от Азербайджана и считающей себя независимым государством; возвращение своих территорий, захваченных в ходе боев и остающихся под армянским контролем. Все государства Закавказья заинтересованы в скорейшем решении проблемы беженцев.

Многие аспекты мирового опыта решения конфликтных проблем уникальны. Однако они применимы только к определенному, конкретному случаю, поскольку проблемы самоопределения – а они-то и лежат в основе всех конфликтных ситуаций на Кавказе – не поддаются решению на прецедентной основе. Каждый из конфликтов в рассматриваемом регионе имеет сложный внутренний характер. Для их решения нет единого сценария. Невозможно отыскать магическую формулу, с помощью которой мгновенно удалось бы преодолеть разногласия. Иностранный опыт и предлагаемые модели могут в лучшем случае стать источником вдохновения для поисков приемлемого пути решения конфликта. Дело самих сторон - разрабатывать их.

В практической деятельности людей особое значение имеет прогнозирование этнических конфликтов. Для этого необходимо выявить факторы, способные перевести латентные конфликты в открытые или усилить (эскалировать) вялотекущие этнические конфликты. Такие факторы называются конфликтогенными. Потребности общества заключаются, прежде всего, в том, чтобы конфликтология дала прогнозы этнических конфликтов, выявила конфликтогенные факторы на определенной территории. Так в России конфликтогенные факторы в сфере межэтнических отношений можно выявить на Ставрополье и шире – на Северном Кавказе, поскольку события последних лет свидетельствуют, что процессы на Северном Кавказе составляют единое целое.

ПЕРВОЕ. Одним из важнейших конфликтогенных факторов в сфере этнических отношений, как отмечалось выше, является борьба этнических групп за овладение ресурсами, из которых важнейшим является земля. В условиях Ставрополья и всего Северного Кавказа борьба за овладение землёй на этапе формирования частной собственности на землю может принять, особенно в восточных и южных районах края, насыщенных переселенцами из республик Северного Кавказа и Закавказья, характер острого межэтнического конфликта. Особенно мощным конфликтогенным фактором может выступить введение свободной купли продажи земли, в результате чего земля из средства производства (в этом случае её конфликтогенное значение гораздо меньше) может превратиться в средство накопления (т.е. хранения вложенных в неё капиталов) и предмет откровенной спекуляции. А это, в свою очередь, может вызвать мощный всплеск этнической напряженности, сущностью которой станет выяснение исторического права того или иного этноса на владение землей.

ВТОРОЕ. В условиях перехода к рыночным отношениям каждая из этнических групп, проживающих в крае и на Северном Кавказе, будет стремиться к формированию в рамках этой группы слоя предпринимателей. С учётом этого, а также того, что формирование предпринимательского слоя идёт в настоящее время на основе торгового, а не промышленного капитала и наблюдается интенсивное экономическое расслоение, можно предполагать, что различные этнические группы будут весьма ревностно наблюдать за этими процессами. Выше уже отмечалось, что ориентация определенных этнических групп на конкретные виды производства и трудовой деятельности вообще – закономерный наблюдающийся во всём мире процесс. Однако, поскольку в советский период некоторые виды трудовой деятельности приобрели явно криминальный оттенок (торговля, общественное питание, отдельные виды обслуживания населения), общественное сознание с большим недоверием относится к этническим группам, традиционно, иногда в течение столетий ориентирующимся на эти виды деятельности. Тем более обостренно будет восприниматься процесс становления класса предпринимателей именно в этих сферах и этих этнических группах. Вполне вероятны конфликты с этнической окраской, имевшиеся в прошлом в теневом бизнесе – теперь уже в легальном бизнесе, особенно в борьбе за сферы влияния. Это в свою очередь будет провоцировать острое неприятие данных этнических групп со стороны других национальностей.

ТРЕТЬЕ. Весьма неоднозначное влияние на этнические процессы на Северном Кавказе и Ставрополье оказывает и будет оказывать миграция. Мировая практика свидетельствует, что миграция сама по себе содержит значительный конфликтогенный потенциал; но он особенно велик, когда миграция осуществляется как результат этнических конфликтов или их угрозы. Беженцы из «горячих точек» распространяют сведения об ужасающих зверствах каждой из сторон; зачастую невозможно выяснить, что из этих описаний является подлинным, а что вымышленным или слухами. Для России и Ставропольского края дополнительной проблемой является сложный этнический состав миграционного потока. Вопреки распространённому мнению, на территорию России мигрируют из конфликтогенных зон не только русские, но и другие национальности, причём некоторые из них имеют собственные национально-государственные образования. Так, за 1992 год – первую половину 1993 года около половины беженцев и вынужденных переселенцев, прибывших даже в Красноярский край, являются не этническими русскими. Ситуация последних лет, вызванная новым обострением конфликта в Чечне, в целом не изменила картину происходящего, поток не русских эмигрантов ни сколько не уменьшился. Тем более это характерно для Ставрополья. В результате мощного миграционного потока в этот регион в некоторых районах края создаётся критическая нагрузка на инфраструктуру (школы, больницы, транспорт, сфера обслуживания), обостряется ресурсная проблема. В случае, когда среди мигрантов на территорию края значительна доля лиц тех национальностей, которые имеют собственную государственность либо на территории России, либо на территории бывшего СССР, это вызывает непонимание среди местного населения, испытывающего неудобства из-за притока беженцев. Ограничительные меры не дают в данном случае желаемых результатов; так, в 1992 году каждый третий мигрант проживал в крае без прописки, в наше время ситуация не на много лучше, это создаёт благоприятные условия для различного рода злоупотреблений, а это в свою очередь выступает как вторичный конфликтогенный фактор в межэтнических отношениях. Поэтому необходимо признать, что, несмотря на различные ограничительные меры, Ставропольский край будет выступать привлекательным объектом для беженцев и вынужденных переселенцев.