В целом анализ предоставления молодым людям такого канала вхождения в большую политику, как партийные списки, показывает, что все парламентские партии недостаточно используют молодежный ресурс. Слабо представлена региональная молодежь. Молодые люди, вошедшие в списки, отнюдь не занимают их первые строчки, а значит, шансов быть избранными у них мало.

В социальном плане молодые кандидаты не в полной мере отражают стратификацию молодежного социума. Так, доля молодежи (15–29 лет) в экономике с 2000 до 2005 г. имела тенденцию роста с 21, 1 до 24, 6% в 2005 г.20, в то время как в социальном слое, обозначенном в партийных списках, такая молодежь представлена в малых количествах. Выход из данной ситуации видится нам в квотировании мест для молодежи основных страт общества согласно пропорциональному их участию в различных сферах жизнедеятельности общества. Выборочные исследования по проблемам занятости молодежи в 2004 г. показали, что в молодежной группе от 20 до 29 лет преобладали: продавцы, демонстраторы товаров, натурщики и демонстраторы одежды (31, 3%); работники сферы индивидуальных услуг и защиты граждан и собственности (28, 5%); средний персонал в области финансово-экономической, административной и социальной деятельности (26, 7%); квалифицированные рабочие, занятые в промышленности, на транспорте, связи, геологии и разведке недр (25, 2%); квалифицированные работники в области естественных и технических наук (23, 7%); специалисты среднего уровня квалификации (20, 6%); водители и машинисты подвижного оборудования (18, 5%); руководители органов власти и управления всех уровней (12, 9%)21.

Следовательно, в партийных списках социальная стратификация молодежного социума имеет вид перевернутой пирамиды, в которой лидирующее положение занимает управленческая молодежная элита, что не соответствует принципу политического равенства.

Молодежь начала ХХI в. представляет собой основной ресурс модернизации потому что она приобрела определенный электоральный опыт. Такой опыт, согласно исследованиям в Белгородской области, имеет половина опрошенных: в выборах президента РФ участвовали 52, 64% респондентов, депутатов Государственной Думы РФ – 48, 43, губернатора Белгородской области – 50, 2, депутатов Белгородской областной думы – 51, 17, представительных органов местного самоуправления – 45, 48%22.

Электоральные предпочтения в региональном разрезе формируются под влиянием многих факторов регионального свойства, и не всегда их динамика имеет положительную характеристику.

Анализ изменений активности избирателей на выборах депутатов законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации показывает крайнюю неравномерность волеизъявления граждан от выборов к выборам. Так, из 24 субъектов РФ прирост активности избирателей свыше 15% наблюдался лишь в пяти, причем диапазон различий и среди этих регионов достаточно велик. Если в Республике Дагестан прирост активных избирателей составил 10, 34%, то в Краснодарском крае – 31, 28, в Тюменской области – 64, а в Саратовской – 19, 31%. Близкой к данному показателю является Республика Удмуртия– 18, 93%.

Многие регионы вообще продемонстрировали отрицательную тенденцию. Снижение активности избирателей в 2007 г., по сравнению с предыдущими выборами, наблюдалось в Вологодской области (–20, 14%), Республике Коми (–6, 9%), Красноярском крае (–6, 43%), Мурманской (–2, 9%), Псковской (–2, 73%) и других областях23. В этой связи, как нам представляется, государственная электоральная политика должна строиться с учетом региональных особенностей и предпочтений избирателей, и прежде всего молодежного контингента. Неравномерность политической активности в регионах подтверждается и представительством молодых людей в законодательных (представительных) органах государственной власти в субъектах Федерации. Ни в одном из 24 субъектах Федерации, представивших официальную статистику, процентное соотношение молодого и старшего поколения не достигло даже 15%. Приблизились к этому показателю: Красноярский край (14, 29%), республика Удмуртия (14%), Псковская (13, 79%), Омская (10%) области и город Санкт-Петербург (10, 2%). В Саратовской области этот показатель составил 3, 33%, и хотя он и не является самым низким, тем не менее в число средних уровней регион так и не вошел. На этом уровне зафиксированы: Тюменская область (8%), Республика Дагестан (6, 84%), Краснодарский край (7, 94), Московская область (6, 52%)24. В этой связи полагаем, что региональный уровень молодежной политики не может обойтись без системы квотирования мест для молодежи в законодательных (представительных) органах государственной власти субъектов РФ. Необходимо также иметь в виду, что нововведения в избирательном процессе не всегда совпадают с предпочтениями молодежи.

Совершенно очевидно, что модернизационные векторы государства и молодежи относительно форм избирательной системы не совпадают. Если государство взяло курс на пропорциональную систему, то молодежь предрасположена к мажоритарной25. Такое расхождение необходимо учитывать в проведении избирательных кампаний. Особенно это касается муниципальных выборов. В интересах молодежи следовало бы сохранить смешанную мажоритарнопропорциональную систему, которая действует в республике Калмыкии, Республике Коми, в Курской, Тамбовской, Саратовской областях.

В Саратовской области выборы по смешанной системе проводились только в городских округах с населением свыше 500 тысяч жителей26. В других регионах, таких как Республика Алтай, Бурятия, Приморский край, Ульяновская область, Санкт-Петербург, на выборах применялась мажоритарная система относительно большинства на выборах по одномандатным либо многомандатным округам. Следовательно, одни регионы предпочли широкий спектр выбора избирательных систем, а другие навязывают лишь одну из систем. И молодежь, как видим, высказывается в пользу многообразия.

Список литературы

1 Вашингтон. The Washington Times // www.k2kapital. com. – 17.09.2008.

2 Медведев Д.А. Развивать демократию и уметь ее защитить. Послание Президента Федеральному Собранию // Парламентская газета. 2008. 7–13 нояб. С. 10. 3 См.: Гречкина Е.М. Молодежный политический экстремизм в условиях трансформирующейся российской действительности. М., 2005.

4 См.: Бельдиев Н.И. Политическая социализация современной российской молодежи: Дис. . канд. филос. наук. Великий Новгород, 2000. С. 48.

5 См.: Барзилов С.И., Чернышев А.Г. Безумство власти. Провинциальная Россия: двадцать лет реформ. М., 2005. С. 210.

6 Цит. по: Наумова Н.Ф. Рецидивирующая модернизация в России: беда, вина или ресурс человечества? М., 1999.

С.10.

7 См.: Социологические исследования. 1998. № 8. С. 7. 8 См.: Молодежь России. Тенденции. Перспективы. М., 1993. С. 38.

9 См.: Утенков Г.Н., Федин С.А., Чекмарев Э.В. Молодежная политика в Саратовской области (информационноаналитический обзор). Саратов, 2007. С. 7. 10 См.: О работе государственных органов по делам молодежи с детскими молодежными объединениями: Сборник материалов и документов. М., 1995. Вып. 1. С. 15.