В марксисткой литературе «новый курс» рассматривается в единстве двух его важнейших сторон: во-первых, как политическая линия, которая несла известные уступки трудящимся, формировалась под сильным воздействием их борьбы, и, во-вторых, как метод управления страной, не выходивший за рамки приемлимых для господствующего класса средств осуществления своей гегемонии. Именно такой подход присущ ленинскому пониманию буржуазного реформизма. Исходя из него, историки-марксисты видят в «новом курсе» не только систему государственных мероприятий, но и время широких народных движений, стремительно развивавшихся в антимонополистическом, а иногда и в антикапиталистическом направлениях.

Создание убедительной концепции «нового курса» является крупным достижением советских историков. Монографии В. И. Лана, В. Л. Малькова, Д. Г. Наджафова, Н. В. Сивачева, Н. Н. Яковлева выявлены его истоки и классовый смысл; частным вопросам внутренней политики этого периода посвящены исследования В. П. Золотухина, Е. Ф. Язькова и других. Основное внимание авторы этих работ уделяют социально-политической истории предвоенного десятилетия: рабочему и общедемократическому движениям, борьбе фермеров, мелкобуржуазных городских слоев – тем самым, благодаря которым стало возможной связанная с «новым курсом» полоса реформаторской деятельности.

Успехи отечественной историко-правовой науки намного скромнее. Статья Б. С. Громакова – едва ли ни единственная работа о рузвельтовских реформах, выполненная историком-юристом. Правда, к отдельным государственно-правовым сюжетам «нового курса» обращались гражданские историки, но их усилия в этой области, сами по себе успешные, были направлены преимущественно на изучение трудового законодательства и движения за введение социального страхования, что, разумеется, не исчерпывает его государственно-правовую проблематику. Таким образом, государственно-правовой аспект «нового курса», в отличии от социально-политического, остается слабо исследованным в советской американистики. Социальные программы администрации Рузвельта относятся к темам, не получившим освящение в историко-правовой науке.

Социальное обслуживание в том виде, в каком оно существует в современных США, включает регулирование трудовых отношений, социальное обеспечение (страхование и вспомоществование), жилищное строительство, охрану интересов потребителей и т.д.

В 30-е годы, когда обозначились в большинстве своем эти направления, правительственные социальные программы, независимо от области, в которой они реализовались, так или иначе служили инструментом помощи, нуждающимся и сокращении безработицы. По словам С. Ленса, это была «первая в истории США организованная война с бедностью».

Великая депрессия.

Действительность опрокинула эти надежды безоблачной жизни США. В 1929г. разразился экономический кризис, который продолжался до 1933г. включительно и сильнее всех поразил именно США. Обвал на нью-йоркской бирже 29 октября 1929 года знаменовал начало новой эпохи. За несколько часов Уолл-стрит потерял на падении курса акций более 10 миллиардов долларов. По своему характеру он представлял циклически кризис перепроизводства, когда вследствие недостаточной покупательной способности населения произведенная масса товара не нашла сбыта и оказалась нереализованной. В итоге нарушился процесс общественного воспроизводства , разорились многие торговые и промышленные предприятия, транспортные компании, банки. К 1932 г. промышленное производство США сократилось в целом на 46%, а по отдельным видам продукции значительно больше: производство чугуна на 79%, стали на 76%, автомобилей на 80%. Из 279 доменных печей в числе действующих оставалось только 44 печи, кризис вызвал массовую волну банкротств. За 1929-1933 гг. Потерпели крах 135 тыс. Торговых, промышленных и финансовых фирм, разорились 5760 банков. Убытки корпораций только в 1932 г. составили 3,2 млрд. Долл. Обороты внешней торговли сократились в 3,1 раза. Страна была отброшена к уровню 1911 г. Неизбежное последствие циклического кризиса ухудшение положения трудящихся. Резко снизился их жизненный уровень. Падение курса акций затронуло от 15 до 25 млн. Американцев. Охваченные паникой люди стремились разменять банкноты на золото. Росло число безработных, несколько миллионов были полубезработными. С членами семей безработные составляли почти половину всего населения. Заработная плата снизилась более чем вдвое. Многие лишились жилья, возникли «гуверовские городки» поселения безработных на окраинах городов, выстроенные из ящиков и строительных отходов. Население голодало только в Нью-Йорке в 1931 г. от голода погибли 2 тыс. человек.[6]

Эра беспечного благополучия закончилась, наступили суровые времена. Рузвельт, как и большинство американцев, считал поразившее экономическое несчастье временным. Из-за врожденного оптимизма он верил в это дольше других. Ему понадобилось довольно много времени, чтобы осознать: экономико-социальный кризис – это всерьез и надолго. От месяца к месяцу депрессия нарастала, становясь «Великой». Рассуждая о причинах депрессии, известный экономист Дж. К. Гелбрейт назвал в качестве основной прежде всего то, что 5 процентов населения владеет третьей частью личных доходов страны. В период с 1929 по 1932 год валовой национальный продукт страны упал с 103 миллиардов долларов до 58 миллиардов. Доход на душу населения снизился с 847 до 465 долларов. На протяжении трех лет с начала краха еженедельно в среднем сто тысяч трудящихся теряли свои рабочие места. Численность безработных достигала 24 процентов всей рабочей силы в 1932 году (12 миллионов человек).

Ухудшающееся положение трудящихся давало шанс выдвинуться демократической партии – ведь республиканец Герберт Гувер ничего не мог сделать для улучшения их положения. Требования перемен становилось едва ли не всеобщим. Страна начала искать альтернативу. Поиск нового национального лидера не мог не привлечь внимание к трудоголику и оптимисту, всегда улыбающемуся губернатору крупнейшего штата, чей вздернутый кверху мундштук на газетных фотографиях стал узнаваемым для множества читателей в стране.

Аграрный кризис. Попытки Гувера осуществить государственное кредитование банков.

Промышленный кризис переплетался с аграрным. Сбор пшеницы упал к 1934 г. на 36%, кукурузы на 45%. Цены на сельскохозяйственные продукты снизились на 58%, а более 40% фермерских доходов шло на погашение задолженности и налоги. За годы кризиса разорились около 1 млн. Ферм, они были принудительно проданы, и фермеры лишились собственности на землю.

Для сдерживания падения цен и сокращения предложения продуктов на рынок их уничтожали пшеницу сжигали в топках паровозов и пароходов, молоко из цистерн выливали в водоемы, картофельные и хлопковые поля заливали керосином или запахивали.

В США в этот период утвердилась философия «американского индивидуализма», не признающего государственного регулирования экономики, его вмешательства в дела частного бизнеса, хотя в годы первой мировой войны оно применялось. Вступивший в должность президента Герберт Гувер (1874-1964) первоначально ограничился введение торгового протекционизма, считая, что кризис будет преодолен автоматически и страна справится с ним за 60 дней. В 1930 г. для резкого сокращения ввоза товаров в США был принят высокий таможенный тариф. В ответ на это другие страны тоже повысили ввозные пошлины.