Обнаружившаяся «избыточность» некоторых направлений гонки вооружений привела к подписанию бывшим Советским Союзом и США в 1972 г. двух соглашений, относящихся к стратегическим вооружениям. Первое - так называемое Временное соглашение между СССР и США о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений[1]. Согласно этому документу стороны обязались не начинать строительство дополнительных пусковых установок МБР. Количество же пусковых установок баллистических ракет морского базирования ограничивалось для СССР потолком в 950 пусковых установок, размещенных не более чем на 62 современных подводных лодках. Для США - 710 пусковых установок и 44 подводные лодки. Второе - Договор об ограничении систем противоракетной обороны. Согласно ему запрещалось развертывать системы противоракетной обороны, способные защитить территорию соответствующих государств, а каждой из сторон разрешалось иметь не более двух систем ПРО, способных защитить от ракетного нападения ограниченные участки национальной территории вокруг столицы и одного из районов базирования стратегических систем.

Появление этих соглашений во многом связано с тем, что к началу 70-х годов были разработаны так называемые многозарядные головные части баллистических ракет наземного или морского базирования. Иными словами, на каждую такую ракету оказалось возможным поставить несколько боевых блоков, каждый из которых мог поражать свою собственную цель. В этих условиях стало бессмысленным увеличивать количество ракет-носителей и особенно крайне дорогостоящих шахтных пусковых установок. Гораздо дешевле было наращивать количественные возможности поражения целей на территории потенциального противника, развертывая новые дополнительные боеголовки. Показательно в этой связи, что во временном соглашении об ограничении стратегических наступательных вооружений не было даже намека на возможное ограничение ядерных боезарядов для баллистических ракет.

Стало также нецелесообразным строительство противоракетных систем, основанных на поражении атакующей боеголовки при помощи так называемой противоракеты. Именно на этом принципе были основаны создававшиеся и в СССР, и в США системы ПРО. Возможность быстрого наращивания количества боеголовок путем развертывания многозарядных головных частей потребовала бы соответствующего увеличения количества противоракет, их пусковых установок, средств наведения и т. д. Причем для более или менее надежного перехвата боеголовок потенциального противника, против каждой из них надо было бы развернуть как минимум две противоракеты. С экономической и технической точек зрения такая задача была непосильной. Наконец, системы ПРО, будучи крайне дорогими, не в состоянии защитить страну от целого комплекса ядерных вооружений, не являющихся баллистическими ракетами, но способных нанести неприемлемый ущерб. К их числу относятся, например, крылатые ракеты воздушного и морского базирования, летящие на предельно низких высотах.

Не допускались договором и создание, испытание и развертывание противоракетных систем морского, воздушного, космического и мобильного базирования. Тем самым стороны, заключая данный договор, ограничивали разработку будущих систем ПРО системами наземного базирования, что, по-видимому, соответствовало тогдашним планам развития новых систем оружия. Вместе с тем Договор по ПРО не запрещал научные исследования и опытно-конструкторские работы в области ПРО, в том числе разработку систем, основанных на так называемых новых физических принципах.

Договор по ПРО сохраняет свое значение до сих пор, причем не только потому, что он самым существенным образом ограничивает бесперспективное направление гонки вооружений. Это соглашение представляет собой принципиально важное средство стабилизации взаимного ядерного сдерживания. Дело в том, что как разрабатывавшиеся в прошлом, так и создаваемые сегодня системы ПРО, по оценкам большинства экспертов, не в состоянии с необходимой степенью надежности перехватить несколько тысяч атакующих боеголовок, которые могут быть использованы в первом массированном ударе по военным и гражданским целям на территории СССР (а сейчас России) или США. Тем не менее они могут оказаться достаточно эффективными в случае защиты территории инициатора стратегического ядерного обмена от ответного удара. Последний наносится стратегическими средствами, в том числе морскими и наземными баллистическими ракетами, уцелевшими после первого удара. Если таких ракет окажется немного, например несколько десятков, то системы ПРО могут по крайней мере гипотетически свести к некоему «приемлемому минимуму» ущерб от ответного использования стратегических ядерных ракет. В этих условиях обе стороны потенциального конфликта могут прийти к выводу, что в условиях эскалации вооруженной конфронтации наиболее «рациональной» - в сугубо военном смысле - может стать стратегия нанесения массированного ядерного удара первым. А это, в свою очередь, является фактором дестабилизации стратегического баланса и разрушения взаимного ядерного сдерживания.

Несмотря на бесперспективность создания систем ПРО «традиционного типа», т.е. основанных на использовании противоракет, поражающих атакующие боеголовки, в Советском Союзе продолжалось разрешенное Договором по ПРО строительство противоракетной системы вокруг Москвы, состоящей из 100 пусковых установок противоракет и нескольких радиолокационных станций, предназначенных для определения траектории приближающихся боеголовок и наведения на них противоракет. Что касается США, то соответствующие работы были прекращены и строительство противоракетной обороны, предназначенной для обороны района базирования МБР, было свернуто.

Это типичный пример иррациональности военно-промышленной политики СССР, поскольку система ПРО вокруг Москвы могла защитить столицу лишь от нескольких десятков ядерных боезарядов, причем вероятность ее эффективной работы в реальных боевых условиях принципиально не могла быть проверена. Никто не мог гарантировать, что против Москвы не будет использовано большее количество атакующих боеголовок, чем может быть перехвачено противоракетной системой. Более того, входящие в ее состав ракеты оснащены ядерными боевыми частями. Это означает, что при ее использовании на относительно небольшом расстоянии от Москвы произойдут сто ядерных взрывов, последствия которых трудно себе представить.

Помимо Договора по ПРО принципиально значимым явился подписанный 1 июля 1967 г. многосторонний Договор о нераспространении ядерного оружия. Фактически он содержит два важнейших обязательства. Подписавшие его ядерные государства обязались не передавать неядерным государствам ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства, контроль над этим оружием, не содействовать каким-либо образом тому, чтобы неядерные государства приобретали это оружие. Со своей стороны неядерные государства обязались не производить и не приобретать каким-либо иным образом ядерное оружие. Данный договор зафиксировал монопольное положение ядерных держав и одновременно существенно ограничил возможность распространения ядерного оружия, хотя, как показали действия Индии и Пакистана, и не перекрыл ее полностью. В настоящее время несколько государств - Индия, Израиль, Пакистан, Северная Корея и другие либо приобрели такое оружие, либо вплотную подошли к его созданию.