Что касается познания тайных обществ, то оно связано с известной сложностью, связанной, как говорят в философии, с трансцендентным – тем, что находится за границами чувственного мира, а в нашем случае, за границами первостепенного взгляда на мир, взгляда, который не предоставляет возможность обозреть все сразу. А писать о познании неосязаемого, невидимого связанно с большой трудностью, если вообще возможно.

Для иллюстрации способов познания, используемых при исследовании тайных обществ, можно привести анекдотичное повествование о философах разных стран, перед которыми стоят задачи познания верблюда. Первый философ – англичанин. Чтобы познать верблюда, он снарядит экспедицию, отправится в Африку, найдет верблюда, будет следить за ним, изучать его повадки, затем застрелит его, проведет вскрытие и изучение внутренних органов, сделает из него чучело для музея, а потом напишет обширный труд о верблюде. Французский же философ выйдет из своего дома в Париже в Булонский лес, поищет в нем верблюда, не обнаружит его в лесу, придет домой и напишет трактат, опровергающий существование верблюдов. А немецкий же философ, просто запрется в своем кабинете, и будет писать труд о верблюде, причем сделает он это, ни разу не выходя из кабинета, и ни разу не встречаясь с верблюдом в своей жизни.

Приблизительно такими же методами возможно познание тайных организаций. Что такое тайное? Тайное – это то, что скрыто от нашего восприятия, по крайней мере, при первейшем поверхностном рассмотрении. Если же привычный ход вещей (исторические, политические, экономические события) нарушается, и нарушение его происходит без видимых причин, то мы склонны делать суждение о существовании сил, действующих в скрытой форме, не доступной нашему восприятию. Такие несоответствия могут наблюдаться нами как в настоящих явлениях, происходящих в мире, так и при кропотливом изучении исторических событий. Обнаружив таковое несоответствие, мы выдвигаем гипотезу о существовании сил, его вызывающих. Гипотеза и является исходным пунктом процесса познания. В гипотезе мы формулируем условия, причины вызвавшие нарушение привычного хода вещей, вводим объект, которому приписываем эти причины, а также наделяем его свойствами, которые необходимы ему для того, чтобы вызвать осуществленное изменение хода вещей. После формулировки предположения о существовании объекта (тайных сил), влияющего на изменение хода вещей, то есть на мировые политические, экономические процессы, мы начинаем его реальные поиски, либо анализируем другие события и ищем проявление несоответствия в них. Отсюда происходит разделение на конспирологию и тайноведение. Первая занимается тем, что конструирует гипотезы о существовании тайных сил и ищет им подтверждения, проводя кропотливую работу по изучению широкого массива как исторических, так и настоящих данных. То есть конспиролология проводит свои исследования исключительно в рамках теоретических конструкций, но она регулярно обращается к данным, поступающим из сферы тайноведения. Второе же занимается так же выдвижением гипотез о наличие влияния скрытых от нашего первичного восприятия сил. Но далее тайноведение, в отличие от конспирологии идет по пути эмпирического подтверждения гипотез, а не занимается углубленным теоретизированием предположений. То есть тайноведение занимается полевой работой, методы которой состоят в прямом поиске тайных организаций, их проявлений, а затем и непосредственным шпионажем за ними. Известные методы шпионажа заключаются в слежке, например, за неафишируемыми собраниями Бильдербергского клуба, в выходе на участников подобных организаций, которые могут дать интервью, а также в прямом воровстве различной документации, если таковая ведется. Скорее воровство происходит в сфере электронных сетей, путем хакерских операций: перехват посланий, вскрытие сайтов различных организаций, представители которых участвуют в собраниях тайных обществ, и так далее. Затем тайноведы занимаются разбором собранной информации, классифицируют ее, и дают различные ссылки к возможному ее применению. Всю проделанную работу они оформляют и издают в виде книг.

Таким образом, я могу познавать тайные общества либо путем полевого метода (эмпирия), либо путем исследования источников, изданных теми тайноведами, которые уже выполнили определенную работу по поиску деятельности тайных организаций. Также я могу использовать готовые наработки конспирологов, которые занимаются теоретизированием и искусственным построением логически безупречного объяснения многих исторических событий, либо могу заниматься таковым построением сам. На мой взгляд, методы познания тайного ограничиваются исключительно вышеперечисленными способами. Безусловно, наиболее убедительным является метод тайноведения. (Кстати говоря, понятия «тайноведение» и «конспирология» я нашел в одной интернет-энциклопедии, и они как раз пришлись для описания моей методологии.) Данные об эмпирическом подтверждении существования и деятельности тайных организаций, являются неоспоримым фактом. А вот уже приписывание данным организациям участия в какого-либо рода событиях, возможно и нужно подвергать сомнению, как и многие другие вещи, в том числе и официальную трактовку исторических событий.

Заключение

Итак, в своей работе я, обращаясь к трудам конспирологов и тайноведов, рассмотрел выделяемые ими наиболее влиятельные тайные общества, а также их воздействие на мировые политические и экономические процессы. На основании этого корпуса материалов я попытался выстроить структуру сведений, которая присуща максимальному количеству тайных обществ. А чтобы это стало возможно, в работе я использовал только те материалы конспирологов, которые являются не противоречащими друг другу. После попытки построения и методологизаци знаний о тайных обществах, я прихожу к выводу о том, что при рассмотрении истории развития мира выражающейся в сфере политики и экономики, недопустимо исключать из познания фактор наличия тайных обществ. В работе я не доказал и не опроверг наличия влияния тайных обществ или отсутствия таковых на развитие мировых процессов, да и к тому же это сделать невозможно, если взять за критерий истинности опытно подтвержденный факт. Но я пришел к заключению о том, что рассматривать развитие мира необходимо ни в одной плоскости (национально-государственной или наднациональной надгосударственной), а сразу в двух. Так как многие события и вопросы, рассматриваемые в обыденной национальной плоскости, невозможно адекватно понять, оценить и дать на них ответы. Примеров тому множество. Например, если мы будем рассматривать действия Гитлера исключительно в плоскости государственных интересов, то мы не сможем дать адекватное объяснение того, почему он не стал нападать на почти поверженную Британию, но совершил самоубийственный поход на Россию. Почему во время жесткого противостояния холодной войны, видный американский банкир и политический деятель приезжает в Советский Союз и проводит там отпуск, встречаясь с руководством страны, заключая с ним различные соглашения? Почему США, якобы, борющиеся всеми возможными средствами с терроризмом, никак не могут одолеть это злосчастное явление? На эти вопросы дать логически безупречные ответы, которые не будут противоречить другим сведениям и фактам, можно лишь в том случае, если искать эти ответы в наднациональной, в надгосударственной плоскости, которая предполагает наличие неких тайных обществ, носителей невидимых целей. Таким образом, мне представляется необходимым, использовать в познании истории мира, в познании политических и экономических событий, которые протекают и в данный момент, фактор наличия влияния на них сил, скрытых от большинства человечества, по той причине, что они действуют в сфере надгосудрственных наднациональных интересов. А иначе как можно объяснить два недавних приезда в Россию безработного американского пенсионера Генри Киссинджера и его закрытые встречи, проведенные с действующим президентом России – встречи, о которых не упоминали центральные СМИ? Успешно искать ответы на подобного рода вопросы, возможно лишь при использовании подхода, который не будет отрицать наличие и влияние тайных обществ на мировые процессы.