Борьба за привилегии — это во многом борьба за власть, возможности, ресурсы, влияние. История весьма ярко демонстрирует самые различные формы «войны» за привилегии и с привилегиями. Причем «война» с ними в конечном итоге сводится к борьбе за привилегии новой нарождающейся политической элиты.

Учитывая такую тесную, «генетическую» связь элиты с привилегиями, необходимо для более детального их анализа хотя бы кратко рассмотреть исторический аспект привилегий. Ведь история привилегий — это по большому счету история элиты, которой они принадлежали.

Разумеется, любая власть хотела бы представить имеющиеся у нее преимущества в качестве узаконенных льгот, показать справедливость и обоснованность пользования значительными материальными и духовными благами (что она не зря «ест хлеб с маслом»).

Вместе с тем управляемый класс далеко не всегда разделял с элитой такие представления, а зачастую, наоборот, считал привилегии для властвующих чрезмерными, не правовыми. И действительно, социальная практика показывает, что представители политических элит нередко «увлекались» расширением своих преимуществ, нарушая тем самым правовые и моральные нормы, идя вразрез со здравым смыслом. В подобной ситуации привилегии правящей верхушки воспринимались управляемым большинством как несправедливость, как незаслуженное наделение особыми «сверхправами» отдельных лиц, как посягательство на равенство.

В эпоху Февральской и Октябрьской революций 1917 г. произошла массовая отмена феодальных несправедливых, во многом уже отживших свое привилегий, произошла смена политических элит. Кроме этого, законные преимущества, исключительные права для органов и должностных лиц советского государства стали в законодательстве обозначать в большей мере посредством понятия «льготы». Развернувшаяся борьба против классовых и сословных привилегий, несовместимых с идеалами равенства и справедливости, с принципами социалистического строительства, привела к тому, что термин «привилегия» стал восприниматься как сугубо отражающий противоправные преимущества. В связи с чем и был практически вычеркнут из правотворческого оборота.

Однако, вопреки марксистскому учению в советском обществе с самого начала наметилось расслоение населения на классы, занимающие различное положение в социальной структуре и, соответственно, обладающие различными возможностями в распределении жизненных благ Неравенство в этом отношении было не каким-то уклонением от неких правильных норм, предписанных классиками марксизма, а проявлением объективных законов социального бытия. К концу брежневского периода классовое расслоение советского общества достигло высокого уровня. Стала очевидной тенденция к снижению вертикальной динамики населения, т.е. сокращались возможности перехода из одних слоев в слои более высокого уровня. Представители высших эшелонов власти редко опускались в низшие, ибо имели «разнообразные привилегии сравнительно с низшими слоями и возможности приобретать жизненные блага благодаря своему положению в обществе. Они были хозяевами общества. Ничто не угрожало их привилегированному положению. Они имели такие гарантии своего положения, каким могли завидовать привилегированные слои западных стран. Они имели блага без риска потери, без особых усилий и забот.

Подобные привилегии, получаемые, прежде всего, номенклатурой, не были закреплены в нормах права либо были установлены в «закрытых» решениях. К таким преимуществам относились следующие: распределение жилья, дачных участков, путевок в санатории и престижные дома отдыха, дефицитных товаров и т.п.

Очередная революция (а точнее контрреволюция, по меткому выражению А.А. Зиновьева) в основном «начала бродить на дрожжах» номенклатурных привилегий. Произошло то, что оказалось в явном несоответствии с социальными законами и даже со здравым смыслом. «Те советские люди, которые стали активными идеологами и деятелями контрреволюции, как правило, были выходцами из высших слоев общества, принадлежали к его привилегированной части, занимали в нем высокие посты (достаточно назвать Горбачева, Яковлева, Ельцина), принадлежали к идеологической и культурной элите. Они поднялись в высшие слои за счет советской системы, в ней добились успехов, сделали карьеру. Согласно социальным законам они по своему положению в обществе должны были быть опорой этого общества, его апологетами и защитниками. А они ринулись разрушать его, превзойдя на этом пути диссидентов, критиков режима, самых отъявленных антикоммунистов Запада. Они начали с остервенением рубить сук, на котором сидели. Почему? Никаких объективных факторов в социальной организации советского общества не было. Очевидно, вступили в силу факторы, действовавшие извне советского общества, причем действовавшие как факторы, породившие в нем определенное идейное, моральное и психологическое состояние населения, т.е. как факторы субъективные . Часть советского населения, которой предстояло стать основной силой и опорой контрреволюции, подверглась моральному и идейному разложению. Она стала прозападно настроенной и возжаждала иметь для себя западные жизненные блага, сохраняя то, что уже имела. Этот фактор послужил одним из важнейших условий успеха контрреволюции».

Новые борцы с привилегиями — так называемые динамические слои и демократы под предводительством Б.Н. Ельцина и его окружения — сами весьма быстро превратились в сверхпривилегированное сословие. Много было шума по поводу кремлевских поликлиник, спецтранспорта, загородных резиденций и т.д. Однако, новая политическая элита не только не отказалась от имеющихся привилегий, но и увеличила их.

Система привилегий, как пишет С.В. Поленина, получила, к сожалению, «широкое распространение не только в годы застоя и деформации социализма, но и в еще большей степени в нынешний, демократический период. Речь идет о льготах, с помощью которых создаются условия повышенной комфортности жизни для избранного круга «наиболее ответственных» лиц, вычлененного по признаку их принадлежности либо приближенности к власть предержащим. В этом случае льготы не базируются на объективных основаниях и превращаются в обычные привилегии, существование которых противоречит идее формирования правового государства и подрывает как принцип равноправия граждан, так и принцип социальной справедливости, под лозунгом которой они обычно устанавливаются». Верно и то, что масштабы и характер ныне имеющихся привилегий «мы, возможно, даже не осознаем еще в полной мере и демонтаж которых, по существу, еще и не начинался».

Подавляющее большинство представителей правящей современной российской элиты, не обладая высокими управленческими и нравственными качествами, получив громадные привилегии в результате номенклатурной «прихватизации» значительной части общенародного достояния, оказалось неспособным достойно управлять страной и во многом виновно в кризисе.

В результате можно сказать, что в борьбе демократических сил с привилегиями победили привилегии. В этой связи не лишним будет напомнить власть имущим известное и неоднократно подтвержденное историей изречение Клода Тилье: «Кто сеет привилегии, пожинает революцию».