Таким образом, вопрос о государстве трактуется русским мыслителем гораздо шире, чем его восприятие как органа обособления национально-политической жизни народа: стремясь определить его историческое предназначение, он наполняет идею государства религиозно-нравственным содержанием. Хотя к концу жизни Соловьев постигло жестокое разочарование в мессианском предназначении России, в идее вселенской теократии в целом и возможности построения Царства Божьего на земле.

Вместе с тем социально-философские и политические взгляды В.С. Соловьева, положившие начало русскому духовному ренессансу, получили в дальнейшем свое развитие в творчестве таких глубоких и оригинальных мыслителей как Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Н. и Е.Н. Трубецкие, П.А. Флоренский, Л.П. Карсавин, С.Л. Франк и др.

Другим источником мировоззренческого ренессанса в России рубежа веков был, как это не парадоксально, марксизм, распространению которого способствовал кризис народнической идеологии и особенно практики: тактика террора не привела "к революции как празднику всех угнетенных", но лишь способствовала усилению политической реакции и кризису интеллигентского сознания. Русская интеллигенция, воспитанная на идеях социальной справедливости, увидела в марксизме призыв к повороту от беспредметного субъективизма к объективной действительности и практике с опорой на историческую необходимость, заложенную в экономическом материализме. Кроме того, в марксизме интеллигентское сознание увидело род новой "безрелигиозной религии", некую эсхатологию, представленную в учении о "прыжке" из царства необходимости в царство свободы. По мнению историка русской мысли Р.В. Иванова-Разумника, "с марксизмом появилась общественная догма, позволившая преодолеть дух уныния, царящий среди интеллигенции…".

Общепризнанным "отцом" русского марксизма был Г.В. Плеханов (1856-1918) - философ, историк, публицист, прошедший сложный путь от народничества к марксизму. Правомерно признавая, что Россия должна "окончить школу капитализма, в которую она уже вступила", Плеханов отстаивал демократические политико-правовые институты и юридические нормы буржуазного государства (парламентаризм, конституцию и др.), считая их необходимыми для подготовки рабочего класса к грядущей социалистической революции. Выработав формулу сокращенного развития русского капитализма, который, как он утверждал, "отцветет, не успев окончательно расцвести", Плеханов видел способ преодоления крайностей анархического безвластия и буржуазного государства в "панархии" - всевластии народа и "прямом народном законодательстве", обеспечивающих подлинную демократию через утверждение всех законов на референдумах.

С позиций либерального марксизма Плеханов критиковал бланкизм большевиков при решении проблемы социалистической революции, осуществление которой связывалось им с предварительным созреванием в недрах капитализма необходимых социально-экономических и культурно-организационных форм. С этой точки зрения он впоследствии осудил "большевистский переворот" как авантюру, не согласующуюся с марксизмом, как несвоевременный, объективно неподготовленный акт, скептически восприняв в тех условиях и идею мировой социалистической революции.

Марксизмом "переболели" и многие представители передовой русской интеллигенции (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.Б. Струве С.Л. Франк, М.И. Туган-Барановский и др.), представители так называемого "легального марксизма", оформившегося в 90-е гг. XIX в. В рамках этого направления разрабатывалась этическая и гносеологическая критика революционного (ортодоксального) марксизма на основе принципов экономического детерминизма и эволюционизма, а также кантианства. Его представители принимали в марксизме лишь те положения, которые постулировали неизбежность перехода от феодализма к капитализму, отвергая социализм как закономерное выражение объективного процесса экономического развития общества: по их мнению, социализм можно принять только в качестве общественного идеала, а не социального предвидения. Но углубление в доктринальный смысл марксизма, осознание заложенного в нем противоречия между свободой воли и объективной необходимостью, невозможность научного обоснования практически-политической части революционного марксизма (учение о классовой борьбе, диктатуре пролетариата, неизбежности социалистической революции) послужило для многих сторонников "легального марксизма" основанием перехода от "марксизма к идеализму" и религиозно-нравственному миросозерцанию, в частности к веховству.

Представители веховства, названного так по сборнику статей "Вехи", вышедшему в свет тремя изданиями в 1909 г. из-под пера семи видных мыслителей и публицистов (H.А. Бердяева, П.Б. Струве, С.Н. Булгакова, С.Л. Франка, Б.А. Кистяковского, М.О. Гершензона и А.С. Изгоева), выступили с собственной критической оценкой идеологии и практики русского революционного движения и роли интеллигенции в этом процессе, переосмысливая во многом опыт первой русской революции 1905 г. Суть дела, по словам Струве, не в том "как делали революцию, а в том, что ее вообще делали". По мнению авторов сборника классовая борьба и революция катастрофичны и гибельны для общества, ибо "пафос революции - есть ненависть и разрушение" (Булгаков). Отталкиваясь от критики "давящего господства народолюбия и пролетариатолюбия", т.е. народничества и марксизма, веховцы выступили противниками свойственного русской интеллигенции политического радикализма, атеистического материализма, нигилистической этики, отмечали отсутствие в интеллигентском сознании идеала "правовой личности" (Кистяковский), а также факт "безрелигиозного "отщепенчества" интеллигенции от государства (П.Б. Струве).

Исходя из предпосылки, что внутренняя духовно-религиозная личности является тем прочным основанием, на котором можно построить здание общественных отношений, веховцы предложили собственную "позитивную программу", содержащую ряд положений, главным образом, этического свойства: требование признания интеллигенцией своей ответственности за происходящие в обществе процессы, необходимость самосовершенствования личности на основе религиозно-культурных ценностей, эволюционное изменение социально-экономических и политических условий под влиянием духовных факторов. Идеи "Вех", ставшие в тот момент теоретическим манифестом умеренного консервативного либерализма, после революции 1917 г. получили свое логической продолжение и развитие в антиреволюционном сборнике "Из глубины" (1918), в создании которого (по инициативе Струве) приняли участие Бердяев, Булгаков, Изгоев, Франк.

Революционные события 1917 г. и последовавшие за ними трагические события русской истории прервали многие традиции отечественной политической мысли. С утверждением коммунистического режима Советская Россия, отгородившись от остального мира "железным занавесом", начинает существовать в условиях монопольного господства идеологии большевизма: все несовпадающие с точкой зрения правящей партии воззрения оказываются под запретом, а их носители подвергаются преследованиям. Старая дореволюционная интеллигенция либо эмигрировала в годы гражданской войны, либо была насильственно выслана за рубеж после ее окончания, либо стала жертвой последующих политических репрессий. Находясь в эмиграции, многие отечественные мыслители продолжали свои научные исследования, ставя и решая вопросы большого социально-политического и нравственно-духовного значения. К основным направлениям политической мысли русского зарубежья принято относить евразийство (Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, П.П. Сувчинский, Л.П. Карсавин); социальный иерархизм (Н.А. Бердяев, С.Л. Франк); неомонархизм (И.И. Ильин, П.А. Флоренский); христианский социализм (С.Н. Булгаков, Г.П. Федотов). Но несмотря на принадлежность к различным течениям социально-философской и политической мысли, большинству деятелей русского зарубежья было свойственно решительное неприятие "октябрьского переворота" и вера в посткоммунистическое возрождение России.