Это предопределило клановость марокканской политики, влияние на нее бизнеса, сращенность больших денег и большой политики, манипулирование различными социально-групповыми интересами. Внутрипартийные отношения в значительной степени покоятся на патронально-клиентельных связях. В основе же родственных и клановых связей лежат родоплеменные отношения.

В условиях влияния харизмических представлений на сознание консервативных слоев населения постепенно сформировался роялистский авторитаризм. В политическом процессе Марокко такой авторитаризм восполняет недостающие звенья между интенсивно формирующимися социально-экономическими отношениями и еще не сложившейся политической надстройкой.

С ролью монарха, в качестве силового гаранта, связано устойчивое социальное равновесие, регулирование поведения масс, установление жесткого порядка в стране, устойчивые взаимоотношения с внешним миром. Все партии выступают за незыблемость монархического строя. Оппозиционные партии, так же как и проправительственные, объединяет с королевским двором солидарность в защите целостности страны, под которой подразумевается борьба за присоединение Западной Сахары и испанских анклавов Сеута и Мелилья. С помощью национализма и традиционной религии ислама осуществлялось привлечение на свою сторону широких масс и нейтрализация ортодоксальных политических течений.

Многообразие и противоречивость процессов в массовом сознании предопределили формирование светских партий, несмотря на приверженность общества исламу. Светские партии сформировались в условиях борьбы за независимость, хотя она и шла под знаменем ислама. Внедрение капиталистических отношений внесло свой вклад в дело секуляризации общества. Конституция 1972 г. запрещала создание партий не только по этническому, но и религиозному принципу. Это рассматривалось как покушение на прерогативы короля.

Однако ислам в той же мере, что и национализм определяет рамки политической деятельности, является важнейшим компонентом формирующейся политической мысли. Религия стала средством формирования национального самосознания, что в совокупности с особенностями исторического пути и современного социально-экономического и политического развития способствовала повышению роли религии в общественной жизни и идеологии, а также стала средством политической мобилизации масс.

С появлением в 60-е годы «инакомыслящих», особенно среди студентов (марксистов, социалистов, маоистов), правительство стало делать упор на традиции и порой даже противопоставлять им группы сторонников зарождавшегося исламизма (хотя, строго говоря, наиболее крупные исламистские группировки возникли еще в колониальный период). Поскольку участие молодежи в различных религиозных сектах стало одним из эффективных средств в борьбе с распространением социалистических мировоззрений, правительство какое-то время относилось терпимо к их деятельности. Хасан II пытался использовать исламизм в качестве противовеса левым силам.

Однако на рубеже 70–80-х годов особенно ярко выявилась антиправительственная направленность оппозиционных исламистских группировок. В начале 80-х годов в Министерстве хабусов и по делам ислама было официально зарегистрировано 25 различных сект, братств, ассоциаций и т.п. Кроме того насчитывалось свыше 20 неофициальных организаций, объединявших свыше 10 тыс. человек [6, с. 243]. В конце 80-х годов только в Рабатском университете действовало 15 исламских группировок, в которые наряду со студентами входили преподаватели и чиновники Министерства образования [7, с. 126]. Множество подпольных исламских группировок возникло в университетских городках Касабланки, Феса, Марракеша, Уджды. Руководство Аль-Адль валь-Исхан возглавило Национальный союз марокканских студентов. Студенческий экстремизм в 80–90-е годы приобрел исламистскую окраску.

К концу 80-х годов сформировались зарубежные центры, которые, в определенной степени, контролировали деятельность марокканских исламистов и поддерживали связи с зарубежными единомышленниками. Одним из руководителей такого центра до лета 1991 г. был марокканский диссидент М. Диури, бывший соратник М. Бен Барки, выдворенный из Франции в Габон. Через центр снабжались оружием алжирские исламисты. Интенсивную работу ведут заграничные группы среди марокканских иммигрантов в Европе, особенно во Франции. В апреле 1993 г. в Малаге (Испания) было создано Движение марокканских оппозиционеров-демократов. Его активными деятелями стали М. Диури и А. Рами. Многие активисты организации продолжают работу в Движении марокканской исламской молодежи, тесно сотрудничающей с алжирской военной разведкой. Оба движения занимаются созданием своих филиалов на территории Марокко.

Характерной слабостью современных исламистов является их разобщенность. Среди них различаются несколько основных течений: умеренные, затем, преимущественно обновленцы, не имеющие политических притязаний, и радикалы, претендующие на власть, с тем чтобы использовать ислам как метод для решения социально-экономических и правовых проблем.

Марокканским исламистам не удалось создать единую организованную оппозицию, поскольку в такой традиционной и консервативной стране они не сумели переориентировать массы. Королевское правительство смогло перехватить инициативу, не дав оппозиции использовать против себя ислам.

Усилилась официальная пропаганда ислама, исламский акцент в практической деятельности правительства и в официальной идеологии. Одновременно в высших эшелонах власти укрепились позиции сторонников более широкой апелляции к исламу. Ряд важных государственных постов заняли деятели, известные своими заслугами перед религией. Руководство страны старается осовременить ислам, приспособить к политике. Через религию формируется идеология правых. Не без основания западные исследователи считают, что Хасан II эксплуатирует ислам в политических целях. Сам Хасан II регулярно в период Рамадана и других религиозных праздников принимает участие в религиозных диспутах по вопросам трактовки положений Корана.

В отношении исламистов власти используют комплексный подход, применяя как репрессивные меры, так и контроль за ним, а также пытаются посеять раскол между умеренными и радикалами. Они также искусственно сталкивают исламистов с левыми партиями и группировками, стоящими на антиисламистских позициях. Это выражается в постоянных стычках между леваками и «каидинами», как называют исламистов в марокканских университетах, переходящих иногда в настоящие побоища. Руками исламистов убирались некоторые политические деятели: например, в 1975 г. в результате теракта был убит один из руководителей ССНС О. Бенджеллун.

Умеренные исламисты достаточно слабо интегрированы в политическую систему. В связи с этим их решили «сверху» включить в политическую жизнь как легальную альтернативу радикальному течению исламистов. Правительство начало диалог с умеренными, предоставив им право на легализацию партии. В соответствии с референдумом 1992 г. в конституцию была внесена поправка, разрешавшая создание партий по религиозному принципу. В марте 1992 г. была оформлена исламистская партия под руководством А. Бенкирнана, председателя благотворительной ассоциации Исламское общество. Бенкирнан, поддерживаемый городской беднотой и студентами, – очень противоречивый лидер, симпатизирующий и марокканским социалистам, и алжирским исламистам.