Замечательной чертой афинской демократии был уровень политической активности граждан. Они не только участвовали в регулярных встречах Собрания, но в большинстве своем были и готовы исполнять любые государственные должности. Тем не менее у этой демократии были и свои критики, и наиболее в то время влиятельный среди них – философ Платон. Он критиковал принцип политического равенства на том основании, что масса не обладает ни разумом, ни опытом, чтобы управлять от своего лица. Решение проблемы, высказанное им в труде «Республика», он видел в том, чтобы передать власть в руки класса философов – стражей, которые правили бы в духе своего рода просвещенной диктатуры. Однако главным недостатком афинской демократии было то, что из нее целыми группами были исключены отдельные категории населения, поскольку участие было ограничено рожденными в Афинах мужчинами старше 20 лет. Рабы (большинство населения), женщины и чужестранцы не имели никаких политических прав. Понятно, что афиняне имели возможность посвящать все время политике только благодаря тому, что рабовладение освобождало их от любых напряженных занятий, а женский труд в семье – от домашних обязанностей. В этом смысле афинский полис являет собой полную противоположность демократическому идеалу. Тем не менее, классическая модель прямого и непрерывного народного участия в политической жизни нашла свое применение и в гораздо более поздние времена; это, например, городские собрания в американской Новой Англии и общинные собрания небольших швейцарских кантонов. Она также лежит в основе референдумов, особенно в отношении конституционных вопросов, и внедрения нового демократического опыта, такого, как народные совещания и электронная демократия.

2.2 Протективная демократия

При своем возрождении в XVII и XVIII столетиях демократические идеи приобрели форму, которая сильно отличалась от модели классической демократии Древней Греции. Демократию отныне трактовали не столько как механизм участия сообщества в политической жизни, сколько как средство, которым люди могли бы оградить себя от чрезмерного вмешательства государства в их жизнь. Отсюда и название «протективная демократия». Такое понимание демократии в особенности было характерно для ранних либеральных мыслителей, более всего думавших о расширении области свободы личности. Здесь было все то же стремление защитить индивида от всемогущего правительства, что некогда было выражено в самом, наверное, раннем из всех демократических заявлений – вопросе Аристотеля Платону: «Кто будет сторожить стражей?».

Из-за таких же опасений перед неограниченной властью Джон Локк в XVIII в. утверждал, что политическое право голоса вытекает из естественных прав человека, в частности его права на собственность. Если правительство через налогообложение обладает властью экспроприировать ту или иную часть собственности, граждане со своей стороны вправе защищать себя через контроль над составом органа, принимающего решения о налогах, то есть законодательную власть. Иными словами, демократия стала означать систему «власти по соглашению», функционирующую через представительную ассамблею. По современным понятиям, однако, самого Локка трудно назвать демократом, поскольку он полагал, что политическим правом голоса должны быть наделены только владельцы собственности, так как именно обладают теми естественными правами, которые, собственно, и могут быть ущемлены. С более радикальным пониманием о всеобщем избирательном праве выступили с конца XVIII в. такие теоретики утилитаризма, как Иеремия Бентам и Джеймс Милль.

Утилитаризм в своем обосновании демократии тоже опирался на необходимость защиты или поддержки индивидуальных интересов. Бентам при этом утверждал, что раз индивид стремится к удовольствиям и избегает страданий, всеобщее право голоса[1] является единственным способом обеспечить «наибольшее счастье для наибольшего числа людей».

Однако обоснование демократии принципом защиты индивида имеет важное, но далеко не решающее значение. Протективная модель все же предполагает ограниченную и непрямую форму демократии. Практически согласие управляемых здесь выражается посредством голосования на регулярных и состязательных выборах, что и обеспечивает подотчетность обществу тех, кто управляет. Политическое равенство в данном случае, следовательно, понимается чисто технически – как равенство избирательных прав. Более того, это прежде всего и главным образом система конституционной демократии, функционирующая по определенным формальным или неформальным правилам, ограничивающим власть правительства. Но если право голоса действительно есть средство защиты свободы личности, эта свобода должна быть также обеспечена строгим осуществлением принципа разделения властей через формирование отдельно исполнительной, законодательной и судебной власти, а также через обеспечение основных прав и свобод человека – свободы слова, свободы передвижения и защиты от произвола. Протективная демократия ориентирована на предоставление гражданам как можно более широкого круга возможностей жить как хочется. Здесь очевидно, что она главным образом перекликается с принципами свободного капитализма и той концепцией, что именно индивида следует наделить максимальной ответственностью за свое экономическое и социальное положение. По этим основаниям больше всего сторонников протективная модель демократии находила среди приверженцев классического либерализма, а в современной политике – «новых правых».

2.3 Демократия развития

Первоначальная модель демократии была более озабочена защитой прав и интересов личности, но вскоре в ней появился существенно новый акцент – акцент на развитии человека и общества. Новые концепции, возникшие в этом русле, сегодня можно отнести к модели, называемой демократией развития. Наиболее смелый для своего времени подход в данной области выдвинул Ж.-.Ж. Руссо. Во многих отношениях идеи Руссо знаменовали собой решительный отказ от господствующей либеральной концепции демократии, в дальнейшее им суждено будет оказать влияние как на марксистские, так и на анархистские традиции, а еще позже – на «новых левых». Для Руссо демократия была средством, с помощью которого люди обретают свободу или независимость в смысле «подчинения лишь тому закону, который каждый из нас приписывает самому себе». Граждане в его модели «свободны» лишь тогда, когда они самым прямым и постоянным образом участвуют в делах сообщества. Руссо, таким образом, выходил за рамки того понимания демократии, которое сводит ее к выборам, и выдвигал идеал прямой демократии, совершенно радикальный для своего времени.

Однако в модели демократии Руссо совершено новым была его глубочайшая убежденность в том, что в конечном итоге свобода человека невозможна без его подчинения общей воле. Он считал, что общая воля – это «истинная» воля каждого гражданина в противоположность его «частной» или эгоистической, воле. Подчиняясь общей воле, люди тем самым следуют своей собственной «истинной природе»: общая воля – это то, к чему стремился бы каждый человек, если бы он всегда был бескорыстен. Руссо при этом имел в виду самую широкую демократию, для которой необходим весьма высокий уровень как политического, так и экономического развития. Он не был сторонником общественной собственности, но при этом предлагал, чтобы «ни один гражданин не был настолько богат, чтобы купить другого человека, и ни один настолько беден, чтобы ему приходилось продавать себя».