По Гудину, в «рациональной» модели манипулирование осуществляется не через использование психологических мотивов, а посредством обмана и вероломства. Среди форм манипулирования, относимых к этой модели, американский исследователь выделяет следующие:

· сокращение количества доступной для рядового гражданина информации;

· использование секретности, т.е. преднамеренного утаивания информации, которая способна подорвать официальный политический курс;

· использование пропаганды, т.е. предоставление гражданам отчасти верной, но тенденциозной информации;

· информационная перегрузка, т.е. сознательное предоставление чрезмерной информации с целью лишить рядового гражданина возможности адекватно усвоить и верно оценить ее. Смысл такого подхода состоит в затруднении для индивидов фактического доступа к информации, что заставляет их полагаться на ее официальную интерпретацию[2].

2.2. Обман и секретность информации

Наиболее очевидным примером политики обмана Гудин считает передачу намеренно неверной информации, например, такой, как «Тонкинская резолюция», которая на основе предложенной ЦРУ версии об атаке вьетнамцами американских военных кораблей, послужила для президента США Джонсона основанием для ведения неограниченной войны против Вьетнама.

Политика обмана имеет свои законы.

Во-первых, ложь должна быть определенным образом дозирована и не переходить некоторых пределов, чтобы сохранить видимость правдоподобности.

Во-вторых, политик должен хорошо знать, что ожидает от него аудитория. Тот факт, что истина выступает порой в менее привлекательной форме, чем фикция, создает для политика определенную почву для маневрирования. Задача политика в этом смысле состоит скорее в поисках выгодных для него иллюзий, на которых он может «сыграть».

Третьей составляющей политики манипулирования по Гудину является так называемая «логика коллективного действия», т.е. определенная солидарность политиков, основывающаяся на понимании того психологического явления, что общественность теряет доверие ко всей группе политиков, если раскрывается обман одного из ее членов[3].

Важным средством манипулирования, кроме фактического обмана, Гудин считает секретность. Её суть состоит не в извращении фактов, как это происходит в случае обмана, и не в их фальсификации, а в изъятии и сокрытии информации, которая идет вразрез с установками существующего политического курса. Утаивание соответствующих данных и истины искажает информационную базу принятия решений.

При этом принципы, на которых основываются ограничения, нуждаются в определенном обосновании. Наиболее сильным аргументом такого рода Гудин считает апелляцию к какому-либо «священному принципу», распространенную в политике. Например, в средние века религиозные доктрины утверждали, что только короли и принцы должны владеть «тайнами государственного правления». Аналогичны доводы Никсона в пользу «привилегий исполнительной власти», к которым он прибегал при расследовании «уотергейтского дела». Они представляют собой ту же «священность» конституционной доктрины, что и «священность» права монарха в средние века, считает автор. Аргументом того же типа является и засекречивание информации под предлогом «национальной безопасности» или «тайн государственного правления».

Кроме простого утаивания информации, Гудин выделяет «более сложную стратегию, которая строится на институализированной секретности», как особенно опасную его форму. Речь идет о том, что в системе, удерживаемой «официальными секретами», единственным способом эффективно участвовать в процессе принятия решений, является получение информации из рук официальных лиц, наделенных секретами. Таким образом, люди оказываются тесно привязанными к своим руководителям, или, как выражается автор, «кооптированными». Из-за страха потерять доступ к информации они вынуждены мириться с любой формой официальной политики независимо от того, нравится она им или нет. В этой стратегии, пишет Гудин, секретность играет решающую роль, поскольку предоставление информации, которую нельзя получить иным путем, становится взяткой, вовлекающей несогласных в отношения кооптации. Другими словами, секретность служит средством «умиротворения кооптируемых групп».

2.3. Предоставление обширной информации

Предоставление слишком обширной информации, которая способствует запутыванию проблемы и тем самым подрывает доверие к информации, отвечающей реальности является ещё одним способом манипулирования общественным мнением. Информационную базу принятия решений, таким образом, можно искажать только через утаивание необходимой информации. Система перегрузки чрезмерной информацией предполагает прямо противоположное тому, что требуется при использовании вышеизложенных методов манипулирования.

Здесь используется максимальное раскрытие информации, а вместо обмана – полное и точное изложение фактов вместо секретности. При этой стратегии возможности для манипулирования лежат не в сфере фактов, а в сфере их интерпретации. В такой ситуации рядовой гражданин «теряется» от обилия фактов и не может интегрировать их в сколько-нибудь рациональную систему. Именно этим и пользуется обычно политик, предлагая концептуальные рамки, соответствующие его собственным политическим интересам.

В процессе концептуализации информации происходит отбрасывание ненужных фактов, сокращение «негативной» для манипулятора информации, «фильтрация» информации. Такая фильтрация информации осуществляется не только в направлении сверху вниз, т.е. от правящих кругов к массам, но и наоборот, от нижестоящих эшелонов власти к вышестоящим в случае, когда определенные группы общественных деятелей или отдельные лица заинтересованы в том, чтобы вышестоящий политический деятель принял решение определенного рода.

2.4. Языковые нелегитимные политические технологии

Гудин считает, что особую роль в политике манипулирования играют особенности языка, поскольку язык не является нейтральным средством, одинаково пригодным для передачи любого сообщения. По Гудину предпосылкой манипулирования поведением людей с помощью языка является то, что язык ограничивает мысль. Поскольку язык способен ограничивать мысль, он способен в такой же мере ограничивать намерения и тем самым ограничивать само поведение.

Так называемые «лингвистические ловушки» Гудин считает важным средством политического манипулирования . С помощью языка можно выделить значимые вопросы и соответствующие им ответы.

Политик-манипулятор предлагает слушателям те или иные слова и выражения, которые становятся своеобразными «клетками» или «ловушками», в рамках которых простой гражданин оценивает происходящие в мире события. Эффективность подобных слов-«ловушек» Гудин демонстрирует на примере политической демагогии президента США Джонсона, который для оправдания войны во Вьетнаме широко использовал такие доводы, как «обязательства», «долг», «ответственность» США перед Южным Вьетнамом, который в такой интерпертации подвергался агрессии со стороны Северного Вьетнама[4].