В преддверии начала военной операции против Ирака лидеры арабских государств оказались перед весьма сложным выбором. С одной стороны, требования населения помочь «братскому Ираку» и защитить идеи единства арабского мира. С другой стороны, давление США, рассчитывавших на поддержку в военной операции и/или предоставление арабских территорий для дислокации американо-британских войск.

Для арабских стран события вокруг Ирака имели особое значение: они стали своего рода «проверкой» международного сообщества – будет ли мир играть по правилам США или придерживаться норм международного права. Наиболее нежелательными представлялись два следствия. Во-первых, свержение неугодного Вашингтону политического режима и, во-вторых, нарушение международно-правовых норм и изменение баланса сил ООН – США в сторону последних на фоне нерешенного арабо-израильского конфликта. Практически все СМИ региона проводят параллели между военной акцией США в Ираке и арабо-израильским противостоянием, ближневосточной политикой Джорджа Буша и палестинской политикой Ариэля Шарона. События, происходящие в этих двух горячих точках арабского мира, воспринимаются в едином контексте и оцениваются следующим образом: «Цель США – добиться того, чтобы Ирак служил примером установления их контроля в регионе, – выглядит тем более угрожающей, что за этой целью стоит экспансионистская стратегия Израиля: задачи сторон в регионе совпадают»1.

В ситуации весьма существенного давления населения арабских стран на официальные власти, возрастающего антиамериканизма и восхищения Саддамом Хусейном (как олицетворением защитника палестинцев, героизма противостояния с США), на фоне возмущения нерешительностью своих правительств и попыток оппозиции максимально использовать сложившуюся ситуацию для критики действий властных структур – с одной стороны, а с другой, – из-за известной давней нелюбви арабских режимов к Саддаму Хусейну (действия которого создавали постоянную угрозу войны и возможного расширения зоны конфликта на Ближнем Востоке и делали все соседние страны, несмотря на их нефтяной потенциал, непривлекательными для иностранных инвестиций), арабские лидеры поспешили дистанцироваться от Ирака и возложили ответственность за начало конфликта не на свои дипломатические неудачи, а на Багдад в связи с его отказом признать требования ООН. «Пришел момент истины, чтобы посмотреть правде в глаза и признать, что война с Ираном, вторжение в Кувейт и сегодняшний кризис с оружием массового поражения – это ряд ошибок, которые сегодня уже нельзя исправить. Иракское руководство обязано использовать возможность, чтобы выйти из кризиса, к которому оно привело Ирак и весь арабский мир», – писала египетская газета «Аль-Ахрам»2.

В чем арабский мир был един, так это в осознании необходимости мирного разрешения иракского конфликта. К этому неоднократно призывали как отдельные арабские лидеры, так и Лига Арабских Государств, требуя от С. Хусейна признать резолюции ООН, что избавило бы арабов от нужды балансировать между Западом и общественным мнением своих стран. Правительственная египетская газета «Аль-Ахбар», комментируя высказывания о том, что «лишь отставка Саддама может разрешить иракский кризис»3, писала: «Единственное, что нас по-настоящему интересует, – это возможность избежать ужасов войны, а вовсе не судьба диктатора, уничтожившего миллионы мусульман и открывшего США потайную дверь к арабским ресурсам»4.

Одним из наиболее вероятных результатов иракской оккупации, по мнению аналитиков, в том числе и арабских, должно было стать распространение радикального исламизма, что создавало угрозу не только для правящих режимов, но и для политической стабильности региона в целом. Поэтому даже лояльные по отношению к Вашингтону правительства немедленно дистанцировались от США, пытаясь тем самым ослабить критику оппозиции в свой адрес. Однако выработать единую позицию по отношению к иракскому кризису арабским странам не удалось из-за различия имеющихся интересов.

Сирия

Негативная позиция Дамаска относительно войны в Ираке была вполне прогнозируемой вследствие следующих факторов. Сирийско-иракские отношения, которые были весьма напряженными до 1991 г. из-за раскола между сирийским и иракским баасистскими режимами, начали заметно улучшаться с момента прихода к власти Башара Асада, известного личной дружбой с Кусеем Хусейном, сыном Саддама Хусейна. Отчасти это и давало повод подозревать, что Сирия причастна к сокрытию членов семьи иракского лидера.

В первую очередь, такое сближение объяснялось экономические фактором. В Сирию, в обход санкций ООН, ежедневно поступало около 200 тыс. баррелей нефти по запущенному в 2000 г. трубопроводу5. Еще одна причина сближения Дамаска с Багдадом, а, следовательно, и сопротивления иракской войне, – курдский вопрос. В Сирии проживает многочисленное курдское этническое меньшинство, и перспектива войны в Ираке вызывала у Сирии (как и у Ирана с Турцией) опасения, что, в случае свержения Саддама Хусейна, Ирак окажется расчлененным на несколько частей, среди которых возможно возникновение и независимого Курдистана.

Из-за того, что Сирия включена в составленной Государственным департаментом США «черный список» спонсоров международного терроризма, и, в частности, близка в нем по статусу к так называемой оси зла, важным сигналом для Сирии стали некоторые шаги Вашингтона в период антииракской операции. В конце марта 2003 г. госсекретарь США Колин Пауэлл открыто пригрозил Сирии «серьезными последствиями» из-за поддержки режима Саддама Хусейна и террористических групп. А в середине апреля 2003 г. решение Вашингтона перекрыть доступ иракской нефти из месторождения под Киркуком в сирийский порт Банияс, а оттуда – в североливанский город Триполи, имело целью «наказать Сирию и Ливан» за их открытую поддержку Ирака в войне против коалиции6.

Так называемый синдром Ирака определенным образом производит эффект постоянного «сдерживания» Сирии. Понимая ситуацию, Башар Асад, взвесив все «за и против», занимает прагматическую позицию, учитывающую целый ряд проблем в отношениях Дамаска с Вашингтоном.

Во-первых, продолжающаяся поддержка Дамаском экстремистских группировок типа «Хизбалла» в Ливане и палестинских ХАМАС и «Исламский Джихад». Здесь следует заметить, что определенные шаги в сторону Вашингтона и его операции в Ираке со стороны Сирии были сделаны; она не пошла на открытую конфронтацию с США, не обострив тем самым ситуацию в регионе. Свидетельство этого – отсутствие обстрелов израильской территории со стороны «Хизбаллы» во время непосредственных боевых действий в Ираке. Эта «привязка» не случайна. Существует мнение, что целью нынешней военной операции был не сам Ирак, а давление на лидеров, оказывающих поддержку палестинцам.

Такая модель ближневосточной политики США предполагает ослабление позиций Сирии в регионе. В Вашингтоне и Тель-Авиве полагают, что, если Сирия и Иран перестанут поддерживать «Хизбаллу», ХАМАС и «Исламский Джихад», то эти радикальные движения не смогут больше препятствовать восстановлению мира между палестинцами и Израилем7. Однако после падения Багдада Сирия хотела бы занять место Ирака как защитника традиционных арабских интересов, в том числе интересов Палестины, и тем самым повысить уровень своего регионального влияния. И, в отличие от Ирака, Сирия имеет «особый» интерес в поддержке палестинцев, стремясь к возвращению Голанских высот. Помощь со стороны США в решении этого вопроса представляется сомнительной, даже если Сирия ради этого будет участвовать в действиях коалиции. «Единственная проблема между нами и США – это израильский вопрос, – заявил Башар Асад. – У Америки не будет никаких претензий к Сирии, как только у Израиля не будет к нам претензий. На двустороннем уровне у нас нет проблем»8.