Выход из создавшейся ситуации первоначально был найден в том, чтобы исправлять и дополнять действующую Конституцию - вносить в нее поправки (выход привлекательный тем более потому, что каких-либо осложняющих процедур для внесения поправок Конституция в то время не предусматривала, достаточно было соблюдения при голосовании требования квалифицированного большинства - 2/3 голосов).

Это и было сделано в 1988 - 1989 гг., когда еще последовательно советский Верховный Совет во исполнение партийных директив ввел в конституционный текст ряд новшеств, выработанных в высших эшелонах партократической системы. В том числе о Съезде народных депутатов - высшем органе власти, постоянно действующем Верховном Совете, Комитете конституционного надзора, свободных в основном выборах, ряд других новшеств, представленных в качестве принципиально демократических (а на деле - с ограничениями и с оговорками, обеспечивающими сохранение основ партократической власти).

Вместе с тем уже в 1988 - 1989 гг. становилось все более очевидным, особенно под углом зрения идеалов современной демократии, что по вопросам конституционного развития необходим более основательный подход. И речь должна идти не просто о "новой" конституции, а о первой в нашем Отечестве по-настоящему демократической конституции (и мне довелось об этом сказать на первом Съезде народных депутатов в мае 1989 года), конституции как строго юридическом документе высшего ранга, отвечающем своему предназначению - упорядочивать политическую власть, обеспечивать права и свободы человека. Необходимость подготовки такой передовой по высоким юридическим стандартам Конституции стало очевидной уже в 1989 - 1990 гг. Была образована довольно многочисленная Конституционная комиссия, намечены планы ее работы.

Однако по официальной линии практическое дело по подготовке проекта демократической Конституции не сдвинулось с места. И в продолжающихся политических дебатах речь, как и прежде, шла в основном о поправках к действующей Конституции (страсти кипели главным образом в отношении ст. 6, закрепляющей "руководящую и направляющую" роль КПСС в жизни советского общества).

Вместе с тем необходимость подготовки демократической Конституции приобрела со временем крайнюю остроту, характер неотложного дела. В требованиях, выдвигаемых на вспыхнувших забастовках, особенно горняков, чуть ли не первое место заняли требования о Конституции, Андрей Дмитриевич Сахаров, не удовлетворенный бездеятельностью Конституционной комиссии, начал работу над своим, "сахаровским" проектом. Наконец, в 1990 г. Верховный Совет РСФСР объявил о подготовке "конституции республики", и в довольно быстрых темпах такой проект республиканской конституции был подготовлен - проект, освобожденный от идеологической окраски и содержащий ряд демократических установлений.

Вскоре в сложных перипетиях борьбы "центра" и "России" (за которым везде и всюду ощущалось жесткое противоборство М. Горбачева и Б. Ельцина) проект Конституции РСФСР, претендующий на "подлинный демократизм", выдвинулся в самый центр бурных политических страстей. А затем после августа - декабря 1991 г., когда "центр’" рухнул и на пространстве России утвердилась верховная российская власть, принятие рэсэфэсэровской Конституции стало практическим делом.

Шел 1992 г. Вовсю развертывались кардинальные (как было объявлено) реформы. И складывалось впечатление, что вот-вот проект Конституции РСФСР превратится в действующую Конституцию.

Проект конституции РСФСР, разработанный группой советских юристов и возвеличенный некоторыми деятелями из Конституционной комиссии, отличался рядом достоинств. Он был свободен от политико-идеологических наслоений и положений, легализующих "руководящую и направляющую" роль компартии. В нем был использован ряд общепризнанных достижений конституционной культуры и в первую очередь важнейшее из таких достижений - принцип разделения властей. В текст проекта был введен ряд положений современной общественной науки, в том числе о гражданском обществе, правах человека и гражданина.

Недаром идеологические службы КПСС с откровенной неприязнью встретили конституционный проект РСФСР, окрестили его "буржуазным" и даже - как это ни странно - "тоталитарным" (впрочем, все эти жесткие характеристики присутствовали до той поры, пока не появились другие проекты, ставшие предметом еще более яростно-негативных, злобных характеристик).

Между тем, если рассматривать официальный проект Конституции РСФСР с деловых критических позиций, то он требовал совсем других оценок, чем те, которые выносили коммунистические идеологи. По мере углубленной проработки текста проекта с профессиональной, юридико-конституционной точки зрения (да и вообще - с точки зрения данных научной теории о современной демократии и праве) стало все более выясняться, что рассматриваемый проект, несмотря на весь демократический антураж, вместе с тем является компилятивным документом, лишенным единого концептуального, последовательно демократического стержня. В этом качестве официальный проект в весьма большой степени воспринял советские конституционные традиции и в этом отношении носил просоветский характер.

Помимо иных моментов это нашло свое выражение в том, что основой организации власти остались Советы (которые неотделимы от советской идеологии всевластия, в корне подрывающей саму идею разделения властей), на первое место в тексте проекта выдвинулись теоретико-декларативные положения (которые нередко допускают вольные интерпретации и произвольное практическое использование); не в полной мере учтены, а порой и совсем не учтены, достижения конституционной культуры последнего времени (которые были заслонены одним лишь непререкаемым идолом - конституционным опытом США).

Вот почему по инициативе ДДР (Движения демократических реформ), влиятельного в те годы реформаторского движения, небольшая группа юристов (возглавлять ее было предложено автору этих строк) подготовила в марте 1992 г. за довольно короткое время новый конституционный проект, который получил название "альтернативного".

Альтернативный проект, благожелательно встреченный демократической печатью, видными общественными деятелями, в то же время вызвал ожесточенные, яростные, злобные нападки. И со стороны прокоммунистических, советских кругов (проект сразу же был назван "капиталистическим"). И не менее ожесточенные - со стороны участников подготовки официального проекта, посчитавших свой документ - напомню, во многом просоветский - единственно возможным и допустимым, непререкаемым документом.

Но дело, разумеется, не в отношении тех или иных, кругов и лиц к новому конституционному проекту. Суть вопроса - в его содержании, в той концепции, которая положена в его основу. Об этом следует сказать особо. В частности, потому, что разработки, содержащиеся в альтернативном проекте, оказали известное влияние (увы, не во всем том объеме и направлениях, как это предполагалось) на последующее конституционное развитие страны.