До сих пор закрыты внешнеполитические архивы в Англии, в которых по единодушному суждению историков кроется британский след за убийством в Персии А.Грибоедова, заключившего в 1929 г. важный Туркманчайский договор с Ираном, после чего русское влияние в Персии было принципиально утверждено.

В 1833 году был заключен Ункиар-Искелесийский договор России с Турцией о совместном контроле проливов - кульминация русских успехов в восточном вопросе. Этот договор, достигнутый дипломатическими, а не военными средствами, не нацеливающий на чужие территории, вызвал негодование Франции и Англии, которые в ноте к Турции отказались с ним считаться и начали создавать коалицию, пытаясь втянуть в нее Австрию. В целом, это достижение столь очевидно показало западным державам перспективу превращения России в неуязвимую геополитическую силу, что движение к Крымской войне представляется естественным. Именно тогда Англия начинает открытую помощь горцам Кавказа против России, о чем свидетельствует конфликт из-за захваченной у берегов Черкессии британской шхуны "Виксен", выгружавшей оружие для "черкесов".

Вот геополитический фон, на котором надо рассматривать Кавказскую войну, которая началась не из-за уже ставшего историческим факта присоединения Кавказа, а в связи с действиями российских властей в новой обстановке, вступивших в конфликт, среди прочего, с интересами Северо-Кавказских владетелей, связанных с Персией и Турцией, за которыми стояла Британия. Литература по кавказоведению неизменно указывает на особую разобщенность общин именно у горных чеченцев и ингушей и наибольшую сложность их взаимоотношений с другими кавказскими общинами и князьями. Однако чеченцы и ингуши добровольно вошли в состав России. Именно с началом русско-турецкой войны Чечня и Ингушетия вновь подняли вопрос о принятии их в российское подданство. В 1768 году "со своими детьми и народом" повторно присягнул Али-Султан Казбулатов. В 1770 году 24 ингушских старейшины во главе с Гарси Чопановым и Сурховом Мирзахановым явились в Кизляр к коменданту генералу И.Немичу с "доношением" как "присланные от всего народа их общества", в котором говорилось, что они имеют "усердное желание поступить в вечное е.и.в. подданство" и желают все "генерально криститца".

Деятельность и идеи мюридизма имама Шамиля, последователя тариката накшбенди (ступень суфизма), имели свои взлеты и падения. Судя по документам и исследованиям, движение горцев во многих районах, направленное против кавказских же местных владетелей и общин, имело прежде всего ярко выраженный социальный и религиозный характер. Но именно в Чечне на первое место выдвинулась "антиколониальная борьба против царских властей". После первого периода войны с его успехами и итоговым поражением Шамиль бежал в горную Чечню.

Горные чеченцы никого не любили и торговали одинаково как русскими невольниками, так и кавказскими рабами. Именно о них, и только о них, а не о других кавказских народах и не о равнинных - "плоскостных" чеченцах, занимавшихся хозяйственной деятельностью, Ермолов писал как о разбойниках и грабителях, укрывавших у себя всякого, кто бежал от правосудия - прежде всего не только царского, но и кавказского. Шамилю приходилось куда более жестоко, чем генералу Ермолову, вырезать целые аулы и кланы. В Дженгутае он сжег дворец Ахмед-хана Мехтулинского, угрожал Темир-Хан-Шуре, уничтожил в ряде селений "греховодную знать". В Гидатле были истреблены "16 почтеннейших людей", истреблена также знать Андаляля, Кадиба, Соситля и многих других селений. Мюридам приходилось оружием и убийствами насаждать шариат и теократические порядки имамата. На Кавказе не было ни общекавказского национального самосознания, ни основ для объединения раздираемых междоусобицами общин, соперничающих за рынки работорговли, даже под знаменем мюридизма.

Опыт Кавказской войны нельзя трактовать как исключительно негативный: ибо за победой российской власти последовал самый длительный мирный период в этом всегда бурлившем регионе. Однако этот период дает назидательное представление о константах мировой политики вокруг этого региона, вызывает яркие аналогии с сегодняшним международным спектаклем вокруг чеченской темы, что должно было бы побудить к исторической ответственности.

Закат дела Шамиля и приближавшаяся русская победа примечательно совпадают с началом неудачной для России Крымской войны. В Британии наиболее радикальные круги, в частности лорд Пальмерстон, открыто ставили цель отторжения от России Крыма и Кавказа и создания марионеточного государства "Черкессия". "Таймс" открыто писала, что "граница России на Кавказе должна проходить к северу от Терека и Кубани". Предполагалось отторгнуть от России все Закавказье: Грузию, Армению, Мингрелию, Имеретию - возвратить Ирану и Турции все части, что присоединены были Гюлистанским и Андрианопольским договорами.

В стремлении использовать против России кавказских горцев участники крымской коалиции сразу нашли общий язык. Турецкое и англо-французское командование пытались установить связи с горцами. В "совете союзных держав" было решено с помощью Османской империи и Шамиля комбинированным ударом - с фронта и тыла - разгромить русские войска на Кавказе и отбросить их за Кубань и Терек. К горцам были отправлены тысячи османских и английских эмиссаров с воззваниями и письмами, призывавшими к "священной войне" против России.

Вопрос о "независимой Черкессии" пытались ставить на Парижском конгрессе, где вырабатывались итоги Крымской войны (других форумов вроде Совета Европы, к счастью, еще не было). Примечательно, что именно после падения Севастополя - русской военно-морской твердыни - английские уполномоченные по переговорам немедленно заговорили об отторжении от России Закавказья и Северного Кавказа. Граф А.Ф.Орлов сумел отклонить все притязания, опираясь на трактаты, заключенные Россией.

Поражение английской дипломатии по северокавказскому вопросу на Парижском конгрессе по итогам проигранной Россией Крымской войны вызвало бурю негодования в Англии. В парламенте обвиняли министерство иностранных дел (совсем как в датском парламенте из-за Закаева), а некоторые ораторы не желали ратификации Парижского мира и настаивали на продолжении войны, потому что северокавказские проблемы (которые даже не были формальной причиной и поводом к войне) не были решены в пользу Британии.

Однако придать новый импульс горскому движению уже не удалось. Шамиль не спешил выполнять призывы к совместным действиям и сразу заслужил откровенное суждение английского посла в Константинополе как о "фанатике и варваре, с которым не только нам, но и Порте будет трудно установить какие-либо достойные уважения отношения". Кавказская война закончилась победой России, но тут же началась дипломатическая война, которая эксплуатировала кавказскую тему на удивление схоже с нынешней ситуацией.

Роль османских и английских эмиссаров на Кавказе резко активизировалась после пленения в 1859 году Шамиля. В Лондоне и Константинополе были созданы "черкесские комитеты" под флагом защиты "независимой" Черкессии. Они были тесно связаны с парижским центром польской эмиграции, яростно интриговавшей против России. Не стоит удивляться поэтому ни сегодняшним комитетам в защиту Чечни, ни демонстрациям поляков-католиков в поддержку бандитов, режущих на пороге Третьего тысячелетия Христа головы христиан. Ведь и польский кумир Адам Мицкевич "угас", по выражению Герцена, "где-то по дороге в Константинополь, куда он отправился устраивать польский легион", чтобы воевать на стороне цивилизованной Оттоманской империи против варварской России.