Из воспоминаний карьериста Дзюбенко: У меня «начала кружиться голова от различных рассказов о Грузии и о преимуществах тамошней служ­бы, — и вот, едва исполнилось мне 17 лет, как я решился осуществить мечты моего детства». Начав маленьким чиновником — столоначальником, он дослужился до ви­це-губернатора Эриванской губернии. Полувековая служба на Кавказе вполне давала ему основание написать воспоминания о ней. Весьма инте­ресны воспоминания сановного ад­министратора, члена совета кавказ­ского наместника А. Н. Фадеева, в доме которого в Тифлисе приезжав­шие из Петербурга сближались с ме­стной знатью, образуя разноликий круг людей, связанных общностью интересов. В традициях, заложенных в семье Фадеевых, рос и формировался не кто иной, как любимый внук Фадеева — будущий государст­венный деятель России С. Ю. Витте. По своему происхождению (по отцовской линии) он был из самой что ни на есть чиновничьей среды — отец Вит­те был директором Департамента го­сударственных имуществ на Кавказе. Наблюдая изнутри жизнь высших звеньев административной и военной власти на Кавказе, Витте поведал нам в своих мемуарах о виденном им в те дале­кие годы на Кавказе».[15]

По словам Пушкина: «Военные, повинуясь долгу, жи­вут в Грузии, потому что так им ведено. Молодые титулярные со­ветники приезжают сюда за чи­ном асессорским толико вожде­ленным. Те и другие смотрят на Грузию, как на изгнание. Климат тифлисский, сказывают, нездоров. Здешние горячки ужасны .»[16]

Большая работа была проведена по изучению Кавказа, его научному, каме­ральному, описанию.

Можно назвать «ряд фамилий, например губерн­ского секретаря В. Золотницкого, коллежского реги­стратора Хотяновского, также тру­дившихся над со­ставлением каме­ральных описаний территорий Закав­казья.

Необходимо упомянуть имя еще одного чиновника — коллежского асес­сора И. И. Шопена, советника Армян­ского областного управления, впос­ледствии надворного советника, члена-корреспондента Статистического отделения Совета Министров внутренних дел. Благодаря его энергии, образованности и чувству от­ветственности мы получили разностороннее описание Ар­мянской области — неизменный источник, которым пользу­ется не одно поколение исследователей.

Все названные лица по инициати­ве Завелейского составляли финансо­вое и статистическое, так называемые «камеральные», описания закавказских провинций. На их основе был создан 4-томный труд — «Обозрение россий­ских владений за Кавказом в статисти­ческом, этнографическом, топографи­ческом и финансовом отношениях» (СПб. 1836), который и поныне не поте­рял своего значения и остается опор­ным при изучении истории Закавказья пер­вой половины XIX века. Более обстоятельно об авторах это­го труда можно прочесть в захватывающе интересной публи­кации И. Андроникова в альманахе «Прометей» (М. 1968. Т 5).[17]

Усилиями русской бюрократии на Кавказе была заложена фундамен­тальная источниковая база по объем­ному исследованию этого полиэтни­ческого и многоукладного региона.

Часть 2.5. Человеческий фактор.

Замечательные личности воплощали правительственные замыслы в кавказские реалии. Трудно сказать, сколь аналогична сегодня ситуация в Чечне, но описание современников очень живо и весело. Привожу его по возможности без сокращений и ремарок. Кстати, Раевский считается в Новороссийске героем, основателем города. Впрочем, прочтите сами:

«Князь Михаил Семенович ВОРОНЦОВ[18]

Князь Михаил Семенович от природы не был одарен ни какими мало-маль­ски выдающимися дарованиями, но, особенно в возмужалом возрасте, он служил примером как разумное и пре­красное воспитание и образование в состояние обратить самое обыкно­венное существо в замечательнаго Государственнаго деятеля.

Воспитание и образование Кня­зя Воронцова развили в нем гуман­ность, справедливость, высокое бла­городство во всех его поступках, на­стойчивость, никогда и ни в чем не ос­лабевающую, деятельность, доходящюю до совершеннаго самозабвения, и постоянную наблюдательность, обсуждаему здраво мышлением.

В семейном отношение счастие ему не поблагоприятствовало и он глубоко чувствовал это, зная все рас­путство его жены. Единственный его первый ребенок, дочь Иозефина, умерла в юности, остальные дети, но­сящие его имя, по чертам их лиц во все видение были не его дети, несмо­тря на это Князь был постоянно добр и нежен к ним.

С самого прибытия в Тифлис Во­ронцов, еще мало известный в своем егерском сюртуке, отправлялся пеш­ком прогуливаться, и увидев вывеску француза дамского парикмахера за­шел в этот магазин. Хозяина не было дома и его встретил красавиц, моло­дец в шинели Грузинскаго гренадерскаго полка — которым тогда командо­вал флигель-адъютант Копьев[19]. На распросы Князя Михаила Семено­вича гренадер передал, что он отдан из полка в учение дамскаго парикмахера, и недавно поступил вместо однополча­нина, утопившегося с отчаяния сквер­ной жизни, так как хозяин принуждает к самым отвратительным черным ра­ботам, бьет без пощады и кормит са­мым скверным образом в проголодь, так <как> казенный его — гренадера — паек удерживается в полку. Вернув­шись домой, Воронцов тотчас послал в Штаб за справкою, каким образом из полка отдан строевой гренадер на обучение мастерства женских приче­сок? Оказалось, что воспоследовало предписание Нейдгарда всем полко­вым командирам и начальникам от­дельных частей отдать солдат, командуемых ими частей в обучение разным приезжим мастерам и ремесленни­кам. Воронцов приказал полиции на утро собрать перед домом всех ниж­них чинов находящихся в Тифлисе не при своих частей. Таких солдат собра­ли более шести сот человек. < .>

Евгений Александрович ГОЛОВИН[20]

Назначение его Командиром Отдельнаго Кавказскаго корпуса было для него нелегко. Войска Закавказия были до того распущены, что строевые солдаты вы­ходили на большие дороги вооружен­ные, где стреляли и грабили проезжих. Начальники хвастовством зано­сились до наглой лжи: например, ко­мандир Нижегородского драгунского полка Безобразов[21] представлял ре­ляции, что со своим полком в руко­пашном бою он истребил значитель­ные шайки Лезгин, а на поверку ока­залось, что во всем полку не было ни одной шашки отточенной.

По гражданской части злоупот­ребления, и не выразимые безпорядки далеко превышали военные.

Граббе[22] был известен как нестер­пимый подчиненный[23] и теперь он не стесняясь шел против Головина, ко­гда по Высочайшему повелению под Главным начальством Головина и не­посредственным начальством Граббе повелено образовать Черноморскую береговую Линию под начальством Генерала Майора Раевского, чело­веку решительно ни к чему не способ­ному не смотря на свой большой ум и огромную енсиклопедическую начи<тан>ность, совершенно поверхност­ную, чуждую всякой специальности.

С перваго же лета Раевскому (был) дан отряд для занятия указан­ных мест на Черкесских берегах Чернаго моря и возведения на этих мес­тах укреплений; на него было возло­жено ежедневные военные журналы, которые по команде шли к докладу Го­сударя. Раевской ухитрялся включать в них им же вымышляемые, будто ис­торические сведения, повествования о обычаях и взаимных отношениях горских племен, тоже от начала до конца им самим выдуманные.