В. Эбенстайн, профессор Принстонского университета, перу которого принадлежит большой труд по истории политической мысли, таким образом подытожил главные выводы Милля: ценность государства определяется ценностью его граждан. Спор капитализма и коммунизма (а Милль был хорошо знаком с работами социалистов-утопистов, но игнорировал К. Маркса) решается одним соображением: “в какой из двух систем больше свободы”. Он предвидел, что социализм зайдет в тупик, если откажется от либерального наследства, восприняв философию “всемогущего государства”. Национализация – кратчайший путь к политическому самоубийству. [c.97] Альтернативу частной собственности можно найти в кооперативах, муниципалитетах, профсоюзах и других ассоциациях, основанных на добровольном союзе, а не на суверенной власти государства. Частную собственность нужно не разрушать, а стремиться каждого сделать собственником. Необходима “ассоциация рабочих, коллективно владеющих капиталом и работающих под руководством избранных ими менеджеров. Нельзя подавлять личную свободу ради сильного государства28.

Политические взгляды Алексиса де Токвиля. Среди французских либералов XIX в. имя А. де Токвиля (1805–1859) пользуется широкой известностью, главным образом благодаря его книге “Демократия в Америке”, не устаревшей до сих пор.

Токвиль происходил из аристократии, члены его семьи были убежденными роялистами и пострадали во время революции. Сам он, однако еще будучи студентом факультета права в Париже, имел либеральные убеждения. Став чиновником министерства внутренних дел, Токвиль вместе с другом Бомоном получил разрешение в счет отпуска посетить Соединенные Штаты и изучить недавно происшедшие там изменения в управлении тюрьмами. Но Токвиль намеревался написать книгу об Америке, “по возможности наиболее полное и научное” описание того, как на деле функционируют американские учреждения, о “которых все говорят и которых никто не знает”. Пробыв в США всего девять месяцев, он написал произведение, которое принесло ему славу “естественного преемника Монтескье”. Из идей современников идеи Токвиля были наиболее близки взглядам Д.С. Милля, который отозвался об этой книге как о классическом произведении.

По оценке известного британского политолога XX в. Гарольда Ласки, книга Токвиля – плод не столько применения научного метода, сколько большой интуиции. Ему не удалось правильно оценить некоторые важные стороны американской действительности, в частности, роль политических партий, быстрый рост промышленности, ведущий к стремительному развитию городских агломераций. Более того, та Америка, которую описывал Токвиль, стремительно уходила в прошлое. Тем более удивительны те многочисленные прозрения и выводы, к которым пришел Токвиль. Г. Ласки отмечал, что значительное число тех людей, с которыми Токвиль общался в Америке и которые делились с ним своими суждениями, были настроены критически к американской действительности. И то, что Токвиль сумел преодолеть как их влияние, так и влияние среды и своего воспитания, отнесясь непредвзято к описываемому им режиму, который был ему самому малосимпатичен и на который он не мог возлагать больших надежд, – это настоящий подвиг29. [c.98]

К каким же выводам пришел Токвиль? Одним из первых он сказал “о близящемся неизбежном наступлении демократии во всем мире”. Общество, предупреждал Токвиль, “меняет свой облик, человечество преобразует условия своего существования и в недалеком будущем его ожидают перемены в судьбах. Этот процесс установления равенства носит неизбежный, всемирный и долговременный характер. Уничтожив феодальную систему и победив королей, демократия не отступит и перед буржуазией и богачами”30. Под “демократией” Токвиль понимал движение общества к равенству, которое сметало все привилегии, особенно в области политики. Вместе с тем он понимал под демократией и стремление к уравниванию всех сторон жизни общества, и республиканскую форму правления, и “народ”, и всеобщее избирательное право.

Как человек либеральных убеждений, он больше всего ценил свободу, закон, уважение к правилам, но не демократию. По его словам, по натуре он был и остался аристократом, боящимся и презирающим чернь. Но после посещения Америки “интеллектуально он склонился к демократии”, не будучи демократом по убеждению. Как отмечал французский писатель XIX в. Сент-Бев, отношение Токвиля к демократии было “браком по расчету, по необходимости, а не по любви”31. Токвиль понял, что американская и французская революции – не изолированные явления, а часть процесса демократизации, что подлинный выбор теперь надо будет делать не между аристократией и демократией, а между демократией, обладающей порядком и моралью, и демократией, не знающей дисциплины и порядка, способной установить тяжелейшее иго над личной свободой человека. В Америке его как раз и привлекло общественное устройство, сочетающее уважение к свободе при осуществлении равенства полнее, чем в какой-либо другой стране.

Токвиль отмечал гениальность американской политической системы, передавшей власть в руки большинства, во главе которого стояли самые просвещенные классы. Законы, принятые американской демократией, вызывали глубокое уважение. Люди были свободны, мыслили независимо, верили в свои силы ив возможность преуспеть, умели сотрудничать. Не существовало закрытых социальных групп, и люди легко поднимались по социальной лестнице. Благодаря огромным размерам и богатым ресурсам государства американцы направляют энергию на достижение богатства и ком форта, а не на борьбу за власть. [c.99] Более всего его удивляло, что американцы говорили о процветании государственных дел в то время, как президент и конгресс вели ожесточенную борьбу. Его поразило мнение американцев, что лучшим доказательством жизнестойкости их общественного строя является тот факт, что они легко обходятся без помощи правительства, а их общество развивается вопреки деятельности администрации.

Однако Токвиль предвидел и возникновение новых, возможно еще более жестоких противоречий, связанных с развитием капитализма. Он предрек образование новой аристократии – промышленной. Демократия поощряет рост промышленности, увеличение производства товаров, необходимых для благосостояния народа. Равенство возможностей расширяет круг предпринимателей, растет и численность рабочих. Но при производстве массовой продукции труд рабочего все больше концентрируется на отдельной детали, и его личность деградирует. А предприниматель, управляющий целым предприятием, совершенствует свой разум. Предприниматель походит на администратора огромной империи, а рабочий на тупого раба. Чем же это не новая аристократия? “Промышленная аристократия, набирающая силу на наших глазах, – одна из самых жестоких аристократий, когда-либо появлявшихся на земле . Именно в эту сторону друзья демократии должны постоянно обращать свои настороженные взоры, ибо если устойчивым привилегиям и власти аристократии когда-либо вновь суждено подчинить себе мир, то можно предсказать, что войдут они через эту дверь” 32.

§ 3. Социалистическая мысль XIX в.