Научная новизна исследования - впервые подробно исследуется вопрос о либерально-конституционных тенденциях внешней политики России в рамках ее участия в системе Четверного союза и в сравнении с другими государствами - членами Четверного союза. Впервые предпринята попытка показать и обосновать исключительную роль России в проектах организации европейского сообщества на принципах, далеко опередивших данную эпоху и поэтому оставшейся нереализованной - повсеместное введение конституций, создание системы коллективной безопасности, паритетное сотрудничество государств, преобладание интернационального сознания над эгоистичными национальными интересами.

Практическая значимость исследования. Результаты исследования могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов, спецсеминаров и сборников по истории России и дипломатии.

Апробация исследования. Основные положения исследования отражены в пяти авторских публикациях, докладывались на кафедре Отечественной истории нового и новейшего времени.

II.Структура и основное содержание диссертации.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, определяются цели и задачи исследования, его хронологические и территориальные рамки, рассматриваются степень изученности проблемы, источниковая база, выявляются научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации. Дана характеристика политического климата данной эпохи, а так же мировоззренческие особенности, типичные для представителей второго десятилетия 19 века.

В первой главе - «Европейские аспекты внешней политики России в 1816-1818 гг.» - рассматриваются следующие проблемы: российское предложение о всеобщем разоружении, позиция России по отношению к германским государствам и речь Александра I на открытии первого сейма Царства Польского.

В 1816 г. Россия выступила с предложением о всеобщем и пропорциональном сокращении вооруженных сил. Александр I впервые вынес на обсуждение европейских политиков проблему разоружения. Петербургский кабинет полагал, что союзники должны поддержать эту меру, которая очевидно была необходима в связи с завершением войн с Наполеоном и воцарившимся миром. Австрия и Великобритания не поддержали российское предложение, однако потребовали, чтобы Россия начала разоружение в одностороннем порядке, дабы показать союзникам искренность своих намерений. Петербургский кабинет предпринял шаги в этом направлении (был расформирован шестой резервный армейский корпус и отменен на два года рекрутский набор), ожидая ответных действий союзников, которых не последовало. Ни одна из держав, кроме России, не захотела сократить свои вооруженные силы. Российский посол в Лондоне Х. А. Ливен, так комментировал враждебность и недоверие союзников: "Колоссальное могущество России, ее тесные связи почти со всеми кабинетами континента, привычка к славе, приобретенная ее многочисленными армиями, и приписываемая императору склонность к войне, дают . основания испытывать страх и недоверие к ней”[17]. Мирная инициатива России не встретила поддержки. Австрия и Англия не могли начать разоружение по причине своих имперских замыслов и внешнеполитических амбиций. Их одиозное требование о сокращении вооружения Россией в одностороннем порядке естественно принято не было.

В данной главе также были рассмотрены либеральные тенденции русской европейской политики в контексте отношения России к конституционно-монархическим режимам Германии. По глубокому убеждению российского МИДа во всех княжествах, составляющих Германскую конфедерацию, необходимы были демократические преобразования. Петербургский кабинет считал обязательным в Германии переход к конституционной форме правления, введение свободы печати, слова, собраний и д. т. Петербургский кабинет противостоял намерениям Австрии остановить конституционные процессы в Германии. Россия рекомендовала немецким князьям начинать конституционные преобразования согласно ст. XIII Заключительного акта Венского конгресса. Уже в 1816 г. великий герцог Саксен-Веймарский и герцог Саксен-Кобург-Саальфельдский даровали конституции своим подданным. Желание это было продиктовано не обязательно либеральными убеждениями монархов. У некоторых из них превалировало стремление угодить русскому императору, так как в нем видели единственного заступника суверенитета их государств от постоянных посягательств австрийской короны. Другие германские князья, как, например, великий герцог Баденский и король Вюртембергский, склонялись к смене формы правления в пользу конституции, поскольку находились под влиянием Александра и являлись его близкими родственниками. По отношению к студенческим выступлениям в Вартбурге в 1817 г., которые вызвали большой общественный резонанс, Россия заняла позицию активного противодействия планам венского и берлинского кабинетов. Австрия и Пруссия, при конфиденциальной поддержке Великобритании настаивали на вмешательстве во внутренние дела Германского союза с целью упразднения либеральных учреждений, введения строгой цензуры и полицейских мер. Россия единственная из четырех великих держав выступила категорически против вмешательства в дела Германии. Александр I взял под свое покровительство германских сюзеренов и их конституции. Российский МИД настоял на сохранении либеральных учреждений и поддержал конституционные стремления других германских государей. Этот эпизод продемонстрировал конституционные тенденции российской дипломатии, которые пройдут лейтмотивом через весь период до конгресса в Троппау. Благодаря позиции России, мероприятия, направленные на установление политической реакции в Германии в 1817 году не были осуществлены и либеральные тенденции получили дальнейшее развитие. Такая позиция Петербургского кабинета способствовала дальнейшему распространению либерализма и введению октроированных конституций. С 1814 по 1821 год народное представительство ввели у себя Бавария, Баден, Вюртемберг, Гессен-Дармштадт с тремя саксонскими герцогствами Саксен-Веймарским, Саксен-Кобургским и Саксен-Мейнингенским.

Россия, противодействуя реакционным планам Австрии в Германии, объективно способствовала развитию национально-освободительного и конституционного движения.

Ряд историков (в частности, составители собрания документов "Внешняя политика России) считают, что, отказавшись открыто вмешаться в дела Германии, Россия пыталась оказать давление, используя печать. Они ссылаются на сочинение А. С. Стурдзы "Записка о современном положении в Германии". Это неудачное произведение содержало предложения о незамедлительном установлении строгого контроля над университетами и введения цензуры над печатью. Такой взгляд отечественных историков по отношению к позиции России по данной проблеме не совсем правильный. Сочинение Стурдзы действительно имело место и получило большую известность. Но, во-первых, оно появилось гораздо позже описываемых событий (на конгрессе в Аахене, 1818 г.) и в тот период никак не могло повлиять на позицию немецких государей, и, во-вторых, ответственность за его публикацию официальный Петербург на себя не взял. В общем, публикация эта является скорее дипломатическим казусом, нежели политическим событием. История ее появления не совсем ясна. Известно, что на конгрессе в Аахене (1818 г.) во время обсуждения состояния германских государств статс-секретарь российского МИДа И. А. Каподистрия показал записку Стурдзы Александру I. Император посчитал тон записки слишком резким и повелел переписать. Далее, по версии, представленной Александром, Каподистрия сообщил ему о намерении Стурдзы напечатать свое произведении в немногих экземплярах для раздачи союзным делегациям. Александр посчитал, что это будет частная публикация, излагающая точку зрения Стурдзы по вопросам внутреннего положения дел в Германии, напечатанная по личному желанию автора. По другой версии, К. В. Нессельроде вместе с Каподистрией попросили разрешить им напечатать записку Стурдзы. Александр утверждал, что дал разрешение только потому, что не имел времени ее прочитать. Стурдза же заявил, что был лишь исполнителем повелений своих начальников. По третьей версии, этот документ вообще не предназначался для публикации, но был предан гласности членом прусской делегации в Аахене историком Шеллем. Так или иначе, Александр оказался тогда в неловком, даже двусмысленном, положении и перед лицом своих союзников, и по отношению к германским государствам, либеральные учреждения которых он ревностно защищал. Безусловно, доля ответственности за публикацию падает и на императора, и на российский МИД, но, тем не менее, это было сочинение частного характера, не имеющее ничего общего с внешнеполитическим курсом России данного периода.