Г). Производство информации и уникальной продукции, в которой запечатлены основные достижения культуры, радикально отличается от производства других материальных благ: оно требует высокого, а не низкого, как в индустриальном обществе, уровня образования работников; в процессе производства происходит совершенствование рабочей силы, а не ее истощение; потребление науко- и информационноемкой продукции становится фактором, способствующим, а не препятствующим накоплению капитала, и, наконец, информационный продукт может быть реализован многократно, при­­нося владельцу прибыли, но оставаясь при этом его собственностью. Именно с того момента, как западные экономики стали “основываться на знаниях”, любые попытки “догоняющего” развития, предполагающего мобилизацию традиционных факторов производства, оказались обречены. “Новое неравенство”, этот продукт новой экономики, выступает результатом не столько внешней экспансии западного мира, сколько его внутреннего прогресса; глобализация же, которую нередко считают причиной углубления современного неравенства, не является таковой; просто она не способна стать значимым фактором его преодоления.

Д). Глобализация не преодолевает, а закрепляет периферийный характер отдельных стран, что обусловливается ее внутренней логикой. На всех этапах расширения пределов влияния той или иной цивилизации возникало хорошо известное историкам противоречие между метрополией, стремившейся навязать свою волю, и колониями или провинциями, желавшими бóльшей самостоятельности и автономии. Если обратиться к опыту империй прошлого, мы увидим, что все они — от восточных деспотий и Древнего Рима до Британской империи и Советского Союза — распались именно в силу невозможности оптимизировать отношения между центром и периферией. В этой связи следует еще раз подчеркнуть, что европейская модель расширения границ своей цивилизации базировалась не столько на покорении иных народов и их инкорпорировании в зону своего влияния, сколько на создании новых обществ европейского типа, в которых сами же европейцы составляли либо абсолютное большинство, либо значительную их часть (как в государствах Латинской Америки). Именно поэтому современную глобализацию схематически можно представить в виде нескольких концентрических кругов, идущих от центра к периферии.[25]

- Первый из них охватывает Западную Европу, США, Канаду, Австралию и Новую Зеландию.

- Второй включает в себя страны с сильным европейским культурным влиянием и значительной ролью выходцев из Европы; сюда относятся Россия, Латинская Америка и некоторые государства Ближнего Востока, в первую очередь Израиль.

- В третий круг входят страны, бывшие колониями европейских метрополий и воспринявшие многие из западных ценностей; это, прежде всего, Индия, а также некоторые страны Северной Африки, ЮАР, ряд азиатских государств.

- Для стран четвертого круга обретение независимости стало скорее проблемой, чем достижением — к ним относится большинство африканских государств.

- Совершенно отдельное место занимают страны Азии — Япония, Корея, Тайвань, Малайзия и Сингапур, — которые успешно копируют западный образ жизни, сохраняя собственную систему ценностей, а также мусульманские страны, по сей день остающиеся малопонятными выходцам с Запада.

Сохранение разделенности современного мира на центр и периферию обусловлено не столько различиями в параметрах экономического развития тех или иных стран, столько глубиной проникновения европейской культуры и европейских традиций в жизнь их народов. Сегодня как никогда очевидно, что перенос культурных достижений предполагает, по словам Т. фон Лауэ, не меньше, чем непрерывную “революцию окультуривания” (revolution of reculturation); возможность подобной революции не подлежит даже обсуждению в условиях, когда одно лишь предположение о перспективе массовой миграции из центра в направлении периферии вызывает улыбку. Таким образом, единый и унифицированный мир не был и не может быть целью глобализационного процесса.

Дальнейшее развертывание процессов глобализации вряд ли может дать повод для исторического оптимизма. Вовлеченность той или иной страны в процессы глобализации безусловно способствует ее экономическому, социальному и культурному развитию. Но интерес к культурным и социальным традициям стран периферии в наши дни, как и прежде, носит в развитых странах подчеркнуто антропологический характер, не предполагающий восприятия таковых в качестве значимого источника общецивилизационного прогресса. Глобализация в ее современном виде способствует решению ряда проблем, стоящих перед странами периферии; она не является причиной нарастающего неравенства и нищеты; между тем, и это необходимо четко сознавать, она не способна исправить недостатки и пороки современной системы, неотъемлемым элементом которой сама является. [13]

Раздел II. Антиглобализация как политический и социокультурный феномен

§ II.1 Сущность антиглобализации

Как показывает история, на всем протяжении существования человечества от разложения первобытнообщинного строя и до возникновения классов эксплуатируемое большинство вело борьбу с эксплуататорским меньшинством за более справедливое распределение общественного дохода. Причем временами эксплуатируемому большинству удавалось одерживать серьезные, но всё же непродолжительные по историческим меркам победы. Однако парадокс состоит в том, что итогом этой многотысячелетней борьбы между эксплуатируемыми и эксплуататорами является совершенно нетерпимое положение, сложившееся в наши дни, в эпоху прогрессирующей глобализации.

Если в 60-х годах ХХ в. разница в доходах между наиболее и наименее обеспеченными слоями населения нашей прекрасной планеты (по 10% с каждой стороны) достигала 36 раз, то в настоящее время этот показатель вырос более чем вдвое, взлетев до 86 раз. Несмотря на формирование благополучного среднего класса в развитых капиталистических странах, верховенство в них закона, появление иных атрибутов постиндустриального общества, степень и масштабы социального неравенства, даже на Западе, не могут не впечатлять.

Политическая и социальная стабильность поддерживается там, прежде всего, благодаря применению власть предержащими хитроумных и одновременно исключительно жестких форм и методов доминирования над личностью, и, прежде всего, экономического доминирования. Человек, даже того не замечая, оказывается опутанным тысячами незримых нитей зависимости либо от государства, по-прежнему, несмотря на формирование гражданского общества, являющегося надежным инструментом в руках крупного капитала, либо непосредственно от этого самого крупного капитала в виде банков, страховых компаний и т.д. Говоря другими словами, даже искренне верящие в свою независимость, а потому неуязвимость граждане развитых капиталистических государств очень сильно заблуждаются на этот счет. Они просто привыкли не замечать того, что постоянно живут под прессом самоцензуры и самоконтроля, когда элементарный здравый смысл, который они путают со свободой выбора, удерживает их от действий, способных поставить их в конфликтные отношения с государством и, прямо или косвенно, крупным капиталом. Для многих прилично питаться, иметь дом и машину, купленные в кредит, карточку социального и медицинского страхования, обладать другими атрибутами современного западного общества, которыми крупный капитал делится с массами во имя собственного спокойствия, гораздо важнее, чем ввязываться в социально-политические баталии, которые могут завершиться потерей работы и вышеперечисленных элементов благополучия, что равносильно выбрасыванию из комфортной жизни на улицу.