Большую часть книги Данилевского рассуждения посвящены упадку Европы и об отличительных особенностях России (православие, община и т.п.). В целом они не представляют ничего нового сравнительно с тем, что было высказано прежними славянофилами. Однако стоит отметить, что они более оригинальны для того времени, когда появилась книга, политические взгляды Данилевского, которые он резюмирует в следующих словах: «В продолжение этой книги мы постоянно проводим мысль, что Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что её интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны». Размышляя о идеологических постулатах он выводит особую российскую идентификацию, которая отлична от европейской. «Если невозможно и вредно устранить себя от европейских дел, то весьма возможно, полезно и даже необходимо смотреть на эти дела всегда и постоянно с нашей особой русской точки зрения, применяя к ним как единственный критерий оценки: какое отношение может иметь то или другое событие, направление умов, та или другая деятельность влиятельных личностей к нашим особенным русско-славянским целям; какое они могут оказать препятствие или содействие им? К безразличным в этом отношении лицам и событиям должны мы оставаться совершенно равнодушными, как будто бы они жили и происходили на луне; тем, которые могут приблизить нас к нашей цели, должны всемерно содействовать и всемерно противиться тем, которые могут служить ей препятствием, не обращая при этом ни малейшего внимания на их безотносительное значение - на то, каковы будут их последствия для самой Европы, для человечества, для свободы, для цивилизации». Данилевский анализирует исторические процессы и современный ему период. Он отмечает значимость союзов и мирного существования России на геополитическом уровне. «Без ненависти и без любви (ибо в этом чуждом мире ничто не может и не должно возбуждать ни наших симпатий, ни наших антипатий), равнодушные к красному и к белому, к демагогии и к деспотизму, к легитимизму и к революции, к немцам и французам, к англичанам и итальянцам, к Наполеону, Бисмарку, Гладстону, Гарибальди - мы должны быть верным другом и союзником тому, кто хочет и может содействовать нашей единой и неизменной цели. Если ценою нашего союза и дружбы мы делаем шаг вперед к освобождению и объединению славянства, приближаемся к Цареграду - не совершенно ли нам все равно, купятся ли этою ценою Египет Францией или Англией, рейнская граница - французами или вогезская - немцами, Бельгия - Наполеоном или Голландия - Бисмарком… Европа не случайно, а существенно нам враждебна; следовательно, только тогда, когда она враждует сама с собою, может она быть для нас безопасно».

Данилевский видит лишь отрицательные черты мира между Европейскими державами: «Именно равновесие политических сил Европы вредно и даже гибельно для России, а нарушение его с чьей бы то ни было стороны выгодно и благодетельно… Нам необходимо, следовательно, отрешиться от мысли о какой бы то ни было солидарности с европейскими интересами».

В России уже в XIX веке существовала традиция географического детерминизма. Данная теория представленная, прежде всего трудами Л.И. Мечникова, которая нашла свое отражение в научной среде. Мечников выдвигает типологизацию рек. Он отмечает на карте мира «классические реки варварства», «великие исторические» и «культурно-исторические» реки, те и другие являются «великими воспитателями человечества», «большие и малые» по протяженности, «быстрые» (бурные) и «ленивые» (плавно несущие воды) реки. Он выделяет также тип «реки – божества, по верованию древних народов», а также «реки-кормилицы». Каждая «заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности, хотя бы в действительности отдельные группы населения ненавидели друг друга. Река налагала на каждого отдельного члена общества некоторую часть общественной работы, полезность которой познавалась впоследствии, а в начале была непонятна большинству».

Анализируя речные цивилизации, исследователь приходит к выводу: «С нашей точки зрения, – заключает Мечников, – основной причиной зарождения и развития цивилизации являются реки. Река во всякой стране является как бы выражением живого синтеза, всей совокупности физико-географических условий: и климата, и почвы, и рельефа земной поверхности, и геологического строения данной области». Важно также отметить, – продолжает он, – что «историческое значение рек отнюдь не пропорционально длине их течения или массе приносимой ими воды. Скорее даже можно было бы утверждать, что наиболее мощные реки до сих пор почти не играли заметной исторической роли».

В книге «Цивилизация и великие исторические реки» он проводит аналитические наблюдения и исторические примеры, относящиеся к России, ее регионам, наиболее ярким историко-культурным зонам и областям. Это Украинская Сечь, Северный Кавказ, Сибирь, Русский север и др. Реки, речные системы образуют пространственно-временной континуум этих и других историко-культурных зон страны. Мечников подчеркивает: несмотря на нарастающую со стороны европейской цивилизации тенденцию «заглушить все местные различия», эти различия были и всегда будут, нет «народов природы», есть «исторические народы».

В XX столетии выше изложенная традиция раскололась, как и русская культура в целом. Одна ветвь геополитической мысли стала развиваться в Советской России, другая - в Русском Зарубежье. Одним из ярких представителей развивавших геополитический подход в Советской России, можно считать профессора страноведения географического факультета ЛГУ 20-30-х гг. В.П. Семенова-Тян-Шанского. Он исследовал развитие “чрезматериковой” системы территориально-политического могущества России, ее преимуществ, недостатков и перспектив в будущем, а также разрабатывал на русском материале представлений о колонизационных базах как генераторах и гарантах территориально-политического могущества. Кроме того он занимался политико-географическое районирование и картографирование России (выделение “цельных в политико-географическом отношении местностей”).

Говоря о территориальном пространстве России на геополитическом уровне Семенов-Тян-Шанский писал: «Следует выделить, на пространстве между Волгой и Енисеем от Ледовитого океана до самых южных граней государства, особую культурно-экономическую единицу в виде Русской Евразии, не считать ее никоим образом за окраину, а говорить о ней уже как о коренной и равноправной во всем русской земле, как мы привыкли говорить об Европейской России». Мы можем наблюдать очерки Евразийской теории в идеях исследователя. Стоит также отметить, что он также выделяет и типологизацию в культуре и экономике России: «Оказывается, что такая часть Российской Империи вполне может быть географически построена, при желании, по тому же культурно-экономическому типу, к которому мы исторически привыкли в Европейской России, может, следовательно, стать настолько же прочной, в понятиях политических соседей, страной, как и Европейская Россия».

Семенов-Тян-Шанский анализирует Российское пространство, упоминая о характерных особенностях средств коммуникации. «Едва ли есть на земном шаре второе государство, которое для правильного своего развития нуждалось бы в большем абсолютном протяжении своей сети удобных путей сообщения, чем Россия. Соединенные Штаты Северной Америки и Канада, занимая каждая значительно меньшую площадь, чем Российская Империя, при условии одинакового уровня культуры, разумеется, требовали бы значительно меньшей абсолютной длины своих удобных путей сообщения».