Между тем, доверительная собственность - это специфическая конструкция средневекового английского права, выработанная английскими судами того времени в целях конституирования ограниченного владения, в значительной степени основанного на доверии, моральных началах. Для российского же права характерно строго-вещное понимание собственности, причем такое, когда обеспечивается полное (абсолютное) обладание собственником вещами. Да и вообще "доверительная собственность" - именно как собственность! - не вписывается во весь комплекс институтов российского гражданского права, его технику и практику.

Другое дело, что регулирование многообразных имущественных отношений, в том числе и в условиях формирующегося рыночного хозяйства, в ряде случаев предполагает установление "доверительного управления". Такой институт был разработан, он хорошо согласуется с другими российскими гражданско-правовыми нормами, процессами действительной приватизации и поэтому вполне органично вошел в состав российского Гражданского кодекса.

ВМЕСТЕ С ТЕМ, было бы неверным оценивать российский Гражданский кодекс как некий идеал, эдакое безупречное юридическое совершенство. Наряду с рядом достоинств, в Кодексе есть и просчеты, потери.

С сожалением приходится признать, что по некоторым пунктам в ткань современного российского гражданского законодательства, построенного на принципах частного права, прорвались отзвуки прошлого - тех порядков, когда все вопросы экономической жизни решали чиновники. И пусть таких рецидивов и немного, но они есть, и о них следует сказать с полной определенностью.

Так, несмотря на все усилия и ряд позитивных регулятивных новшеств, все же не удалось построить такую систему организационно-деловых отношений при регистрации юридических лиц, когда бы доминирующее значение имел не разрешительный, а заявительский порядок (ст. 51 ГК).

В п. 2 ст. 422 ГК есть и более серьезная потеря принципиального характера. Вопреки "духу" частного права, нормативные положения этой статьи все же допускают возможность отмены или изменения условий уже заключенного и действующего договора.

Достойно сожаления, что ст. 548 допускает отступления от положений Гражданского кодекса не только в том случае, когда "иное" устанавливается законом, но и при снабжении тепловой энергией "через присоединенную сеть" тогда, когда "иное" вводится "иными правовыми актами" (к которым Кодекс относит нормативные акты Президента и Правительства). Стало быть, в указанных ситуациях - вопреки точному смыслу ст. 3 Кодекса - постановлением Правительства может быть отменено действие норм Гражданского кодекса.

Отмеченные огрехи не могут быть интерпретированы как результат одного лишь недосмотра. Скажем, вопрос о соотношении закона и договора при разработке ст. 422 довольно тщательно обсуждался. И казалось, было найдено компромиссное решение (которое и было закреплено в п. 2). Но, как и по конституционным вопросам, оказалось, что компромиссы не всегда полезны, они могут принести и немалый ущерб делу.

5. Впереди времени - значит вовремя

ПРИНЯТОМУ В РОССИИ Гражданскому кодексу (первой и второй частям) присуща - надо прямо признать - известная идеализация, такой характер, когда Кодекс как будто бы должен работать в уже благополучное время - регулировать вполне сложившиеся, вошедшие в плоть и кровь общественной жизни имущественные и иные отношения, свойственные свободному демократическому обществу с развитой конкурентной рыночной экономикой.

Между тем, реальная экономическая и социальная жизнь российского общества в годы разработки и принятия Кодекса, его "бытие" в настоящее время, да и в обозримом будущем, представляют собой совсем иную картину, чем та, которая в виде общих начал и юридических норм обрисовывается в ГК.

Ведь российское общество конца 80-х и 90-х годов - общество при любой интерпретации происходящих событий переходное и, значит, несущее в себе значительные элементы старых порядков и одновременно - новых отношений, отношений, только-только складывающихся, нередко несовершенных, уродливых. Выходит, идеально сформулированные, "чистые" гражданско-правовые отношения не всегда согласуются с существующими реалиями, натыкаются на них, порождая на практике трудности и тупики.

Но дело не только в этом.

Главное здесь - это сегодняшние реалии, о которых ранее уже говорилось. К сожалению, осуществление радикальных по замыслу рыночных реформ в 1992 году началось и в течение ряда лет проходило и ныне проходит в посттоталитарной экономико-политической, социальной среде. Среде, в которой доминирует чиновничье-государственная машина, господствует прежний правящий класс (номенклатура), изничтожена нормальная частная собственность, разрушены естественные факторы жизнедеятельности, стимулы к труду. В этих условиях радикальные по замыслу реформы породили совсем иной результат, чем предполагалось, - не свободную конкурентную экономику, а номенклатурный государственный капитализм с олигархическими тенденциями, который довольно основательно утвердился на российской земле.

Государственный же капитализм (особенно постсоветский, впитавший в себя ряд черт советского коммунистического режима и режима олигархии) таков по самой своей сути, что для него "чистые" гражданско-правовые начала являются чуждыми и даже враждебными. В наибольшей степени это относится к такому началу, как недопустимость вмешательства в частные, гражданские отношения кого-либо (а значит - и властей, даже самых высоких).

Отсюда - весьма сдержанное отношение немалого числа властвующих кругов к действующему Гражданскому кодексу. Довольно ощутимым настроем в отношении Гражданского кодекса со стороны постсоветской чиновничьей епархии является примерно такой ход мыслей: если уж не удалось предотвратить принятие Кодекса, то пусть он существует сам по себе, а реальная хозяйственная жизнь будет по-прежнему строиться по нашему разумению и хотению, когда прямая государственная воля, в особенности решения первых персон, чуть-чуть украшенные ссылками на закон и даже ГК, останутся решающими факторами экономической жизни.

Есть основания утверждать: те принципы и начала, которые провозглашены и проводятся в нормативном порядке в Российском Гражданском кодексе, можно с полным основанием рассматривать в качестве идеологии современного рыночного хозяйства, принципов и начал современного гражданского общества - общества либеральной демократии и свободного конкурентного рынка. Ведь некоего общезначимого документа, в котором бы формулировалась философия свободного демократического общества (теоретические сочинения и партийные программы не в счет), ни у нас в стране, ни за рубежом не было и нет. Такую роль, по всем данным, на Западе как раз и сыграли гражданские кодексы - наполеоновский Кодекс во Франции, известное гражданское уложение в Германии (которые в годы появления их на свет также опережали время). А коль скоро основополагающие устои гражданского общества со свободной рыночной экономикой нашли в российском ГК прямое текстуальное закрепление в виде основных начал гражданского законодательства, то оценку Кодекса как носителя принципов и идеалов свободного общества, если угодно, Манифеста свободного общества, можно, думается, выдвинуть в качестве достаточно обоснованной.