Разделяя общую идею планетарного господства шариата, исламисты расходятся в вопросе о стратегии и методах достижения цели. Среди них есть и умеренные, и радикальные, в том числе и экстремистские элементы. Умеренные предпочитают действовать через уже существующие общественные институты, в то время как для радикалов участие в действующей системе и попытка изменить ее – «работа впустую». Для умеренных использование насильственных методов непродуктивно. Так, Хасан ат-Тураби (лидер Исламско-арабского народного конгресса) утверждает, что «ислам лучше продвигать мирно, революция – не самый лучший метод для продвижения Ислама»1. Он рассматривает общину Пророка как идеальную модель устройства социума, базис, на котором следует строить новое общество, сочетающее истинные исламские принципы с элементами современности2.

Тадждид (обновление, модернизация) является необходимым требованием исламской веры3. Рашид Гануши (лидер тунисского исламского движения) в недавно опубликованной книге («Аль-Хурийят уль-амма фи-д-дауля аль-исламийя» («Общественные свободы в Исламском государстве») считает, что «демократические механизмы, такие, как свободные выборы, защита прав меньшинств, не противоречат исламским ценностям. Более того, если демократический механизм действует в рамках христианства, то возникает христианская демократия, если в рамках социалистической философии, то имеет место социалистическая демократия, если в рамках еврейских ценностей – еврейская демократия. Точно так же механизм демократии в рамках исламских принципов способен реализовать идею исламской демократии». Такое развитие, верит Гануши, было бы полезно не только для мусульманской нации, арабского мира, но и для всего человечества. Он также выступает за увеличение представителей из числа женщин в органах законодательной власти. Предлагает решать проблемы властных полномочий «через урну для голосовательных бюллетеней»4.

Один из ученых-богословов, который пользуется уважением среди исламистов, египтянин Юсуф аль-Карадауи в ответ тем, кто осуждает демократию, восклицает: «Те, кто ругает демократию и называет ее «куфром» (неверием), не понимают ни Ислама, ни демократии». Сущность демократии, по аль-Карадауи, в возможности для людей выбирать своих лидеров и систему без принуждения, главная добродетель демократии лежит в защите общества от тирании. Аль-Карадауи указывает на то, что в исламе некоторые касающиеся демократии положения носят абстрактный характер. Так, например, обстоит дело с принципом «шуры» (консультацией). Их следует институционализировать. Исламская «Шура» по духу отвечает принципу демократии. Аль-Карадауи отдает предпочтение многопартийной системе, которая, по его мнению, соответствует исламским установкам.

Лидер Исламского фронта спасения Аббаси Мадани строил свою предвыборную методику, придерживаясь, на первый взгляд, довольно умеренных взглядов. Так, в интервью за 6 месяцев до июньских выборов 1990 г. свою позицию в отношении плюрализма он выразил так: «Брат мой, как мы можем не сосуществовать… и как мы можем не дополнять друг друга, когда Бог говорит: «Помогайте друг другу в праведности и благочестии, но не помогайте в грехе… и в ослушании Пророка». Он также утверждал: «Зачем нужен плюрализм, … для политического развития, потому что мы не ангелы. Мы иногда правы, а иногда делаем ошибки… Поэтому плюрализм должен быть разрешен». Впрочем, с изменением конкретной ситуации меняются позиции и взгляды лидеров. Так, тот же Мадани после победы на муниципальных и местных выборах отказался от своих обещаний, а затем обрушил атаки на парламент5. Абдуррахман Вахид (лидер индонезийской партии Нахдатуль – Улема, избранный в октябре 1999 г. на пост президента Индонезии) считает, что «в общество с мусульманским большинством можно вдохнуть демократические принципы и опровергнуть все то, что Запад рассматривает в исламе как радикализм и несовместимость с элементами современной открытой политики»6. Умеренный малазийский салафит-охранитель Анвар Ибрагим полагает, что «мусульмане Южной Азии по духу больше сосредоточены на вопросах обеспечения экономического роста, искоренения бедности, а не детальной разработки концепции идеального исламского государства»7.

Исламские радикальные группы используют два основных метода борьбы: пропаганду и насилие. Первым, кто систематизировал методологию исламистской пропаганды, был духовный отец «братьев-мусульман» шейх Рашид Рида (1865–1935). Он основал организацию «Дар ад-даава ва-ль-иршад», целью которой была подготовка мусульманских проповедников для работы среди христиан и язычников8, а также среди тех мусульман, которые отошли от священных принципов «подлинного» ислама9, т.е., по существу, тех, кто не разделяет взглядов исламистов. Радикалы отрицают демократию как «импортированную», западную, «неисламскую» теорию правления. Верховная власть, в их трактовке, принадлежит Богу, а не людям. При исламском правлении право людей издавать законы ограничено Шариатом. Поэтому те, кто пользуется неограниченной свободой в принятии тех или иных законов, выступает как поборник «джахилии» и тирании. В понимании радикалов существует один путь обретения истинной свободы – исламский10. Радикалы считают, что выборы на Западе – это «ритуал», который не представляет собой искреннего выбора. Автор книги «Хукм уль-ислам фи-д – димукратыйа» («Исламский приговор демократии») утверждает, что арабский эквивалент демократии – «ибахийа» (распущенность), суть которой означает стирание всех запретов, всего того, что Бог запрещает: пьянство, внебрачные связи, вероотступничество11.

Современные исламисты в основном воспитаны на трудах Абуль Аля Маудуди и Сейида Кутба. Исламистские движения распространялись путем пропаганды ценностей «истинного ислама». Организация «Братья-мусульмане», например, создав самую широко распространенную структуру в Египте и мусульманском мире, к 1950 г. только у себя в стране насчитывала 1,5 тыс. филиалов с более, чем 1 млн. зарегистрированных активистов12. Чтобы понять причины столь быстрого распространения учений салафитского реформаторства охранительного толка, нельзя забывать, что все они выдвигают на первый план идеи социальной гармонии и социальной справедливости в виде государства ислама, которые провозглашаются средством разрешения современных социальных конфликтов, приводя под свои знамена массы верующих, прежде всего представителей городских слоев (маргиналов, мелких торговцев, служащих).

Для пропаганды своих идей исламисты используют все возможности, применяют гибкую тактику. Они успешно соединяют организационные формы традиционных мусульманских братств и современных партий, используют выборную процедуру. Главные очаги пропаганды – это мечети (например, в 1967–1987 гг. их число на Западном берегу Иордана удвоилось – с 400 до 750, а в Газе – от 200 до 600)13. Исламисты не оставляли без внимания университеты и лагеря беженцев и распространяли свои идеи и там. Организация «Исламский Джихад» вербует новых приверженцев не только в мечетях, университетах. Израильские тюрьмы также входят в поле пропагандистской деятельности данной организации. Ни одно исламистское движение не может так искусно использовать места заключения, как это удается «Исламскому Джихаду», привлекая на свою сторону офицеров Палестинской Освободительной Армии, представителей ООП. Возможно, по этой причине израильские власти вместо содержания «джихадистских» лидеров в тюрьмах предпочитают их депортировать.